– Княже, надо бы сразу дружинников отправить по дворам бунтовщиков и дорезать всех. И Вадима поискать надо. Завтра уже нельзя будет.

– Верно Владимир говорит. Дозволь, мы сами, – согласился Добронег.

Кивнул устало Рюрик, махнул рукой разрешающе, даже сил не осталось на ответ. Уселся на крыльцо, откинулся на резные балясины.

– Пить, – прохрипел.

Протянул флягу Гостомысл. Подождал, пока Рюрик напьётся, испил сам.

– Княже, мы вам тут больше не нужны. Да вы и без нас справились бы. Разреши, мы уйдём, пока темно. Ни к чему, чтобы нас люди днём увидели.

– Да, так правильно будет. Уходите. Приеду в Псков, договорим. Там и отблагодарю за помощь. Что-нибудь надо сейчас?

– Ничего не надо. Удачи тебе, княже.

Тихо просочились вдоль берега дружинники псковские и растаяли в ночи. Ни звука не донеслось с реки. А к утру и стоянка опустела, успокоился взбаламученный вёслами речной ил, выпрямилась с восходом солнца примятая трава, и только чёрные пятна кострищ могли поведать о том, что здесь недавно были люди.

Старая Ладога

До Старой Ладоги добрались быстро и вскоре уже обедали в гостях у Синеуса. Рассказав подробно младшему из братьев произошедшие минувшей ночью события, вдвоём с Мстишей взяли в княжеской конюшне лошадей и отправились в гости к Верховному.

В дороге просто продремал – моя лошадка спокойно трусила за хвостом впереди идущей, а Мстише на пальцах было показано, куда идти. Тут одна дорога – не заблудимся. Да и заблудиться воину в лесу невозможно, по крайней мере – в этом времени.

Встречавшему меня Будимиру даже не стал удивляться – привык уже. Опять же, привычно, прошёл в ворота, оставив Мстишу на поляне. Да и не рвался внутрь храма полусотник, робел.

Отведав угощения, рассказал все произошедшие, за последнее время, события. Потом долго разговаривали с Верховным, пытаясь так и этак проанализировать случившееся и высчитать какие-то наши дальнейшие действия. По ходу беседы спросил Будимира, почему Синеус не стал сидеть в Белозёрске, а перебрался в Ладогу.

– Сидел бы Синеус в Белозёрске – повторилось бы то, что ночью произошло в Новогороде. Не приняла его Весь. Чужой он там.

– Но ведь племена сами позвали Рюрика на княжение?

– Не племена позвали, а Гостомысл подсуетился и воспользовался раздором в землях. Да и варяги напали на Новогород, как по заказу. Вот он и решил, под шумок, своего внука на стол Новгородский посадить. Почему бунт в Новогороде бояре подняли? Вадима тогда хотели посадить на княжение. А тут Гостомысл влез. Вадим-то Гостомыслу тоже родич, да вот, говорят, видение было старому посаднику о величии его рода, если он сына Умилы на княжение позовёт. Да и Рюрик не один пришёл, а с братьями сводными и дружиной большой. Куда их девать? Вот и посадили одного в Изборск, а другого в Белозёрск, подальше. Пока дружина рядом была – всё спокойно было. Да сначала Добронег ушёл на хазар – всё добычи ему мало было. А сейчас, знаю, Аскольд с Диром уходить собрались. Да и нет сегодня у Рюрика того войска, с которым он пришёл в Новогород – разбежались многие. Волка-то ноги кормят. Да ты и сам видел, с кем под Псков Рюрик пришёл – каша сборная. А на Псков ему идти – бояре нашептали, пока Вольга да Добронега в Новогороде не было. Хотели его с братьями рассорить, а потом и скинуть с княжения… Если бы живым из того похода вернулся… Понял?