– Отдел на всякий случай припрятал ее в Джефферсон-Сити. Я проверил – и вот, ее действительно никто не нашел. Повезло, да?

У меня, конечно, на этот счет сложилось свое мнение, но я не стал спорить. Я по-прежнему пытался найти выход, хотя шансы вырисовывались от почти безнадежных до нулевых. Пистолет исчез. Свой он, очевидно, держал с другой стороны, подальше от меня.

– Но это еще не все, – продолжал Старик. – Мне повезло: меня захватил, возможно, единственный во всем Джефферсон-Сити здоровый титанец. Хотя в удачу я, как ты знаешь, не верю. Короче, мы все-таки победим. – Он усмехнулся. – Это все равно что разыгрывать сложную шахматную партию сразу за обе стороны.

– Ты так и не сказал мне, куда мы летим. – Я не знал, чем мне поможет эта информация, но ничего другого предпринять все равно не мог.

Он на секунду задумался.

– Во всяком случае, за пределы Соединенных Штатов. Возможно, мой хозяин единственный не заболевший девятидневной лихорадкой на всем континенте, и я не хочу рисковать. Думаю, полуостров Юкатан нас вполне устроит – как раз туда я и направил машину. Мы сможем там отсидеться, восстановить численность и обработать юг. Когда мы вернемся – а мы обязательно вернемся! – мы не сделаем тех же ошибок.

– Может, ты меня развяжешь, пап? У меня все затекло. Ты же знаешь, что мне можно доверять, – сказал я.

– Подожди, подожди… Всему свое время. Сначала надо запрограммировать автопилот.

Машина все еще поднималась. Даже после доработки в Отделе ей требовалось время, чтобы набрать тридцать тысяч футов: в конце концов, с конвейера она сошла как обычная серийная модель.

– Похоже, ты забываешь, что я и сам долгое время был с хозяевами, – сказал я. – Я знаю, что это такое, и могу дать тебе честное слово…

Он только усмехнулся:

– Не учи отца овец воровать. Если тебя развязать сейчас, ты меня убьешь или мне придется убить тебя. А ты нужен мне живым. Мы с тобой еще погуляем, сынок. Хитрости и решительности нам не занимать, а это как раз то, что нужно.

Я промолчал, и он добавил:

– Кстати, насчет того, что ты знаешь… Почему ты мне ничего не сказал, сынок? Почему ты от меня скрывал?

– Что?

– Ты не сказал мне, каково это на самом деле. Я даже не подозревал, сынок, что такое возможно – покой, удовлетворение, благодать. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким счастливым. Разве что… – На лице у него промелькнуло удивленное выражение. – Разве что до того, как умерла твоя мать. Впрочем, сейчас мне даже лучше. Ты напрасно не рассказал мне об этом.

Меня обдало таким отвращением, что я начисто забыл о тонкой игре, которую пытался вести.