* * *

Отчет я заканчиваю уже на космической станции «Бета», откуда мы должны перейти на крейсер «Мститель». Похоже, у меня не будет времени доработать свое сочинение, так что оставляю его как есть – пусть историки развлекаются. Вчера вечером мы попрощались в Пайк-Пик-Порте с папой и оставили с ним нашу маленькую девочку. Она ничего не понимала, и это было тяжело. Но для нее так лучше. А для нас с Мэри – лишний повод поскорее проработать вопрос насчет еще одного ребенка.

Когда я прощался, папа меня поправил:

– Не «прощай», а «до свидания». Вы вернетесь, и я собираюсь дотянуть до вашего возвращения, становясь с каждым годом все чудней и ворчливей.

Я сказал, что буду на это надеяться. Он кивнул:

– Вы вернетесь. Ты слишком живуч, чтобы умереть. Я очень верю в тебя и в таких, как ты, сынок.

С минуты на минуту начнется переброска на крейсер. В душе – волнение и радость. Ну, теперь держитесь, кукловоды, – свободные люди летят по вашу душу!

Смерть и разрушение!

Дверь в Лето[29]

Дверь в Лето[29]

1

1

В ту зиму, незадолго до Шестинедельной войны, мы с котом Петронием Арбитром жили на старой ферме в штате Коннектикут. Сомневаюсь, сохранился ли дом до сих пор, – зона поражения от ракеты, промазавшей по Манхэттену, прошла совсем рядом, а старые каркасные дома горят, как папиросная бумага. Даже если он и выстоял, вряд ли кому придет в голову арендовать его – в тех местах выпали радиоактивные осадки. Но тогда нас с Питом он вполне устраивал. Водопровода там не было, и поэтому арендную плату не вздували; к тому же комната, служившая нам столовой, выходила окнами на север, а при таком освещении удобно работать с чертежами.

Единственным недостатком нашего жилища были одиннадцать дверей, ведущих наружу. Двенадцать, если считать дверь Пита. Я всегда старался устроить для него персональную дверь – на этот раз я вставил в окно нежилой спальни доску и вырезал в ней кошачий лаз, достаточно широкий для усов Пита. За свою жизнь я потратил слишком много времени, открывая двери котам. Как-то я подсчитал, что с момента своего появления человечество провело за этим занятием девятьсот семьдесят восемь человеко-веков. Могу показать выкладки.

Обычно Пит пользовался своей дверью, хотя предпочитал человечью и вынуждал меня ее открывать, но наотрез отказывался выходить через свою дверь, как только выпадал снег. Тогда он принуждал меня открывать ему человечью дверь.

Еще пушистым шустрым котенком Пит выработал для себя простую философию, в соответствии с которой я должен был отвечать за жилье, пищу и погоду, а он – за все остальное. Но особую ответственность, как он считал, я нес за погоду. А вы знаете, что зимы в Коннектикуте хороши разве что на рождественских открытках. Той зимой Пит взял за правило подходить к своей двери, обнюхивать ее – и поворачивать обратно. Его, видите ли, не устраивало противное белое вещество, покрывавшее землю и все вокруг. Он начинал приставать ко мне, чтобы я открыл ему человечью дверь. У него было твердое убеждение: хоть одна из дверей да должна открываться в лето.