– Ты имеешь в виду форму допуска «альфа». Ты, видно, был крутой парень! Я-то заслужил только форму «бета».

– Тем более почему бы тебе не рассказать?

– Хм… Сам знаешь почему. Хотя у тебя и высокий уровень допуска, нужно еще и спецразрешение.

– Черта с два! Я только и делал, что пользовался таким разрешением. – Видя, что он, скорей всего, так и не решится продолжать, я раздраженно заметил: – Не думаю, что такое вообще возможно. Похоже, тебе просто пиво в голову ударило.

Он с торжественным видом уставился на меня, а затем произнес:

– Дэнни…

– Ну?

– Тебе я расскажу. Но не забывай, что значит допуск «альфа», парень. Да, я расскажу тебе, поскольку тем самым никому не причиню вреда. Но хочу предупредить: вряд ли этим можно воспользоваться для решения твоей проблемы. Да, правильно, это путешествие во времени, но оно неприменимо на практике. И ты не сможешь им воспользоваться.

– Но почему?

– Не торопи меня, ладно? Они не смогли устранить главную проблему и никогда не смогут – это теоретически невозможно. Это не представляет никакой практической ценности, даже для исследователей; просто побочный продукт при разработке нульграва – потому-то оно и засекречено.

– Какого черта, нульграв ведь рассекретили!

– И что с того? Если б путешествию во времени нашли коммерческое применение, гриф секретности тоже сняли бы. Заткнись и не перебивай.

Увы, я не внял его просьбе. Но лучше я передам его рассказ без моих замечаний.

Когда Чак учился на последнем курсе Колорадского университета – в Боулдере, – он подрабатывал лаборантом. Там у них была большая лаборатория криогеники, и он начинал в ней. Но университет заключил с Министерством обороны выгодный контракт на разработку, связанную с эдинбургской теорией поля, выстроил новую физическую лабораторию в горах, далеко от города, и Чака перевели туда. Завлабом был профессор Твитчел, доктор Хьюберт Твитчел, человек, который просто упустил Нобелевскую премию и по этому поводу сильно злобствовал.

– Твитчел решил попробовать поляризовать гравитационное поле по другой оси, – рассказывал Чак. – Он думал, что тогда поле не обнулится, а развернется в обратную сторону. Ничего не произошло. Тогда он ввел все данные по опыту в компьютер. Тот выдал в ответ такое, что у Твитчела глаза на лоб полезли. Мне, конечно, он ничего не сказал. Тогда он положил в испытательную камеру два серебряных доллара – они в то время были еще в ходу – и велел мне пометить их. Затем он нажал кнопку реле – и они исчезли. Так себе трюк, – продолжал Чак. – По-хорошему ему бы следовало еще и достать эти доллары из ушей у парнишки, добровольно полезшего на сцену из зала, где давалось представление. Но его, похоже, вполне удовлетворила и первая часть фокуса, да и меня тоже – платили-то мне повременно.