– Может, я там скоплю кое-что.

– Молодчина. А пока накопишь, ты, скорее всего, снова окажешься здесь и сейчас без особых усилий… только без зубов и волос.

– Ладно, ладно. Давай-ка вернемся к твоему последнему пункту. Скажи, слышал ли ты когда-нибудь о взрыве на том месте, где стояла лаборатория?

– Да нет вроде.

– Значит, я не вмажусь в дерево, потому что уже не вмазался. Дошло?

– Это до тебя еще не дошло. Старый парадокс, меня на нем не купишь. Я думал о теории времени, и, пожалуй, побольше твоего. Ты начал не с того конца. Никакого взрыва не было и ты не вмажешься в дерево, потому что ты никогда не совершишь этот прыжок. До тебя дошло?

– Но предположим, я его совершил?

– Исключено. Потому что есть еще и пункт пять. Против него тебе крыть нечем, так что вникай. Тебе не удастся совершить такой прыжок, потому что все, о чем мы говорим, засекречено, тебе просто не позволят. Так что давай забудем об этом, Дэнни. Мы провели вечер за умной и содержательной беседой, а утром… утром за мной придут из ФБР. Давай-ка выпьем еще по одной, а в понедельник – если не сяду в тюрьму – я позвоню главному инженеру «Аладдина» и выясню, как зовут того, другого Д. Б. Дэвиса, кто он сейчас или кем был раньше. Может, он до сих пор там работает, а если так, мы с ним поужинаем и поговорим о наших делах. А еще я хочу познакомить тебя со Шпрингером, генеральным директором «Аладдина», он отличный парень. И забудь ты про эту чушь с путешествиями во времени: они никогда не доведут их до ума. Лучше б я тебе ничего не говорил… а если ты на меня сошлешься, я сделаю квадратные глаза и скажу, что ты врешь. Мой допуск может мне когда-нибудь пригодиться.

Мы выпили еще по кружке. Дома, приняв душ и избавившись от излишков пива в организме, я пришел к выводу, что Чак прав. От путешествия во времени мне будет такая же польза, как от гильотины при лечении головной боли. А главное, Чак выяснит все, что мне нужно, у мистера Шпрингера между салатом и закусками – без суеты, без затрат и без риска. И к тому же мне нравится год, в котором я живу.

Забравшись в кровать, я протянул руку и взял со столика скопившиеся за неделю газеты. Теперь, когда я стал солидным гражданином, каждое утро пневмопочта доставляла мне «Таймс». Я редко брался за газету: когда моя голова занята решением инженерных проблем (а это было практически постоянно), вся эта чепуха меня либо раздражает, либо нагоняет скуку, либо, что еще хуже, настолько интересна, что отвлекает мой мозг от настоящего дела.

И все-таки я никогда не выбрасывал газету, не просмотрев прежде заголовки и не заглянув в колонку демографической статистики. В ней меня интересовали не рождения, смерти или свадьбы, а только «возвращения» людей из «холодного сна». У меня было предчувствие, что однажды я встречу чье-нибудь знакомое имя. Я бы зашел к нему, поприветствовал, поинтересовался, не нужна ли моя помощь. Конечно, это было почти невероятно, но я продолжал читать колонку, и делал это с удовольствием.