— Я встречу капитана курьера один, в Большом Зале. Не нужно церемонии. Пусть роботы проверят шлюз, эскорт и гроб на предмет инфекции.

— Да, милорд.

Упоминание о болезни было частью ложной версии. На самом деле не фламландская чума уничтожила единоутробного брата Ногара Йохана Карлсена и уложила его в ящик, как уверяла официальная информация. Врачи предложили заморозить героя Каменной как последний шанс предотвратить его неизбежную смерть.

Официальная ложь была необходимой, потому что даже верховный лорд Ногара не мог спокойно устранить человека, который отличился в Каменной туманности. В этой битве семь лет назад были разбиты машины-берсеркеры; если бы этого не произошло, разумная жизнь могла бы навсегда исчезнуть, полностью истребленная, во всей освоенной части галактики. Берсеркерами назывались огромные автоматические военные корабли, построенные при каком-то конфликте между давно исчезнувшими расами и ставшие теперь врагами всего живого. Борьба с ними была все еще жестокой, но после Каменной начало казаться, что жизнь в галактике будет сохранена.

Большим Залом было место, где Ногара устраивал праздники и развлечения с теми сорока или пятьюдесятью человеками, которые были с ним на «Нирване» в качестве помощников, членов экипажа и гостей. Но теперь, когда он вступил в зал, то остро почувствовал его пустоту, сберегаемую лишь для одного человека, который, весь во внимании, стоял за гробом. Тело Йохана Карлсена, все еще сохранявшее в какой-то мере его жизнь, было запечатано под стеклянной крышкой тяжелого контейнера, имеющего свои собственные системы охлаждения и жизнеобеспечения, управляемые волоконно-оптическим ключом, который теоретически невозможно подделать. И этот ключ Ногара жестом потребовал у капитана курьерского корабля.

Ключ висел у капитана на шее, и понадобилось всего лишь мгновение, чтобы снять золотую цепочку и передать ее Ногара. Еще одно мгновение ушло на поклон. Он был космонавтом, а не курьером. Ногара не обращал внимания на его недостаточную учтивость. Его губернаторы и адмиралы были посвящены во все тонкости этикета. Сам он лишь в малой мере беспокоился, соответствуют ли протоколу его жесты и осанка. Лишь настолько, насколько это было разумным.

Только теперь, держа в руке ключ, Ногара опустил взгляд на своего брата. Участвовавшие в заговоре врачи остригли короткую бородку Йохана и волосы. Губы его были мраморно-белыми, а открытые невидящие глаза — ледяными. И все же лицо под складками драпировочной ткани и замерзшей простыней, несомненно, было лицом Йохана. В нем оставалось что-то, чего нельзя было заморозить.