Девушка молча прижалась лбом к его груди, ничуть не сопротивляясь объятиям. Идиллия… Если не считать того, что гуро могли догнать их в любой момент.

— Тут близко лаборатория… — негромко сказал Крис… и вдруг, к собственному удивлению, поцеловал ее. И она ответила: неловко, неумело, но все же. Не обращая внимания на запах гуро, она прижалась… теснее, чем он мог представить в самых смелых мечтах.

— Возьми меня… — прошептала Юна.

'Не посреди коридора же', - прокомментировал внутренний голос.

Это была последняя здравая мысль.

Войдя в комнату, Тадеуш увидел знакомую серебристую макушку. Соня сидела на кровати, сгорбившись и уткнувшись лицом в колени. Весь ее облик, казалось, демонстрировал тяжелый груз, лежащий на ее хрупких плечах. Впрочем, услышав звук открывающейся двери, она немедленно подняла голову.

— А… Это ты, значит.

— Да, — только и ответил Тадеуш, — Что-то случилось, пани Соня?

— Да так… ничего особенного… переходный период, метаморфозы, — невесело усмехнулась девушка.

— Не столько больно, но на душе все одно погано, — кивнул Сикора и сел рядом с ней, — Впрочем, если тебе трудно об этом говорить, можем просто помолчать…

— Я даже не знаю, — пожала плечами Соня, — Не очень хочется ныть… но поговорить, если честно, хочется.

Она чуть приподняла голову и отвела локон за ухо, демонстрируя закрытый левый глаз. Секунду спустя веко медленно поднялось, и Сикора увидел, что радужка имеет ярко-красный цвет, а зрачок — форму вертикальной щели.

Поляк, однако, ободряюще улыбнулся:

— Пани Соня, как я понимаю, собственно изменение глаза — это лишь вершина айсберга того, что тебя тревожит, не так ли?

Он взял ее за руку, придвинулся ближе и заглянул ей в глаза, пытаясь увидеть в них ее душу.

— Я понимаю, что тебе страшно — ведь я сам прошел через подобное… и прохожу до сих пор. И, если бы не ты, пани Соня, не думаю, что я бы смог это выдержать.

— Правда? — не поверила она, — Я не помню, чтобы помогала тебе чем-то в процессе трансформации.

Тем не менее, она убрала и вторую половину волос за ухо, полностью открывая лицо.

— Порой чтобы помочь по-настоящему, достаточно просто поверить в глупого оболтуса-двоедушника, у которого уже опускаются руки из-за того, что он не может осознать, что с ним происходит. Людей издревле пугает то, чего они не могли понять, и поэтому они стали называть это монстрами… Ты не понимала, кто я такой, когда мы впервые встретились, и тем не менее — поверила в то, что я могу это преодолеть. И вот, я сижу рядом с тобой, не сломавшийся и не ноющий о том, что не понимаю происходящего. Но теперь трудно уже тебе, и возможно, даже труднее, чем было мне… и самое меньшее, что я могу сделать для тебя — это искренне верить в то, что тебе по силам это преодолеть, и стараться со своей стороны помочь всем, чем смогу… пани Соня.