Все это Найл попробовал донести до жены тролля, но без телепатического контакта задача оказалась непростой. Глядя снизу вверх на это роскошное воплощение женственности (взять хотя бы округлый бюст, с трудом умещающийся под кофтой), Найл пытался настроиться на ее ум, в то время как жена тролля, подавшись для более четкой слышимости вперед, силилась открыться его мыслям.
Результат был, мягко говоря, неожиданным. Она словно подняла его и поцеловала, ошеломив самой силой своей женственности. Найл не испытывал ничего подобного, пожалуй, с той поры, как в последний раз целовался с Мерлью.
Поняв наконец, что ей хотят сказать, жена тролля, всем своим видом выражая сочувственную озабоченность, прижала ладонь к голове капитана. Паук присел и замер. Вчитавшись спустя секунду в его ум, Найл понял, что тошноты больше нет – женщина каким-то образом ее уняла.
Когда она снова спросила капитана, какую еду он предпочитает, тот указал на кусище сырого мяса. Хозяйка, радушно улыбнувшись, сняла тушу с металлического крюка; другой рукой она взяла окорок и повела гостей обратно на кухню.
Там у стола уже топтался ее благоверный, с интересом поглядывая на еду; чувствовалось, что он проголодался. Хозяйка, положив мясо на стол, перешла на свой язык; муж переводил.
Капитан свою еду предпочел холодной. Чем, собственно, не удивил: где это видано, чтобы паук ел горячее.
Хозяйка бережно приняла шар в ладони, восхищенно посмотрела через него на свет, поднесла к уху.
Следующую фразу женщины понять тоже было несложно.
Найл дал образ пещеры, в которой они оказались заперты.