После полуночи грохот очередей начал удалятся и звучать тише. Походило на то, что солдаты оставили позиции и отступают с боем на запад.
К рассвету все стихло. Лишь изредка из-за леса доносились короткие автоматные очереди, уже не похожие на звуки полноценного боя.
Не веря, что он все еще жив, утром Макарыч повнимательнее изучил в телескоп лежащий в кювете самолет и поле отгремевшей вокруг него битвы. Затем покачал головой, озадаченно почесал макушку и, приподняв изломанный люк, оценил обстановку в доме.
По второму этажу ползала лишь парочка зомби с перебитыми ногами, не сумевшие уйти отсюда вместе с собратьями. Спустившись с чердака, хозяин размозжил им головы топором, а потом проделал то же самое с пятью тварями, шевелившимися среди обломков и тел упокоенных зомби этажом ниже.
Весь первый этаж был завален полусгнившими телами и забрызган их ошметками. Но сейчас Макарыча волновала не генеральная уборка и не ремонт стены. Прихватив в гараже тачку и заткнув за пояс топор, он отправился на место авиакатастрофы.
Вокруг самолета так же валялись сотни расстрелянных зомби, но ходячих не наблюдалось. Наверное, всех их увели за собой отступающие солдаты. Заглянув в грузовой отсек, Макарыч обнаружил там развалившиеся штабеля знакомых зеленых ящиков, как целых, так и разбившихся при жесткой посадке. Из последних высыпалось столько патронов, что их можно было собирать с пола лопатой.
Опасаясь, как бы к нему не подползла недобитая тварь, Макарыч снова огляделся. И вдруг застыл, как вкопанный, уставившись на тело молодого солдатика, изрядно поеденного зомби. Солдатик пал в бою, но в зомби не превратился, потому что товарищи оказали ему последнюю услугу, пустив пулю в лоб. Однако не это привлекло внимание Макарыча, а то, что мертвец все еще продолжал сжимать в своих закоченевших руках.
Это был пулемет. В точности такой же, с каким старик попрощался минувшей ночью у себя на чердаке.
Ослабевшее сердце Макарыча затрепетало от радости – чувства, которого он не испытывал так давно, что от непривычки из глаз у него потекли слезы.
– Привет, железяка! – обратился он к пулемету и помахал ему дрожащей от волнения рукой.
– Привет, Макарыч! – отозвался Печенег с не меньшей радостью. – Ты все-таки пришел! Я знал, что ты меня здесь не оставишь.
– Ну а как же иначе? Как же было иначе-то, а? – закивал старик, разжимая мертвые пальцы солдата и высвобождая оружие. После чего, ласково прижав Печенега к груди, пообещал: – Не волнуйся, теперь все у нас будет хорошо. Пойдем домой, сынок…