Миновав лестницу, промчался по коридору, отсчитывая двери - четвертая слева, приоткрытая, хранила мои вещи, брошенные на кровати.

  Подхватив обе сабли и вещмешок, открыл окно и легко сиганул со второго этажа в сад, на мягкую траву, безжалостно топча цветник, грядки и клумбы - все подряд, как бы это не называлось в высшем обществе.

  Погони пока не было, но это не значит, что мне будет везти бесконечно!

  От перелаза через забор меня спасла калитка, как специально нарисовавшаяся в бесконечно длинной, высокой и серой, стене.

  Помахав ручкой всем, открыл калитку, закинул рюкзак на плечо и сделал шаг вперед, покидая столь гостеприимный дом.

  На мгновение, закружилась голова и подкатилась непрошенная тошнота.

  Калитка, за моей спиной, захлопнулась с таким звуком, словно гильотина упала!

  Свежий воздух, наполненный запахом трав, легким движением и шумом - замер.

  Медленно и печально я обернулся.

  Длинная и серая стена, с этой стороны оказалась серебристой, пыльной и освещенной электрическим светом.

  Чуть подрагивающаяся от сдерживаемой мощи, способной сорваться с места и занять свое место там, в далекой вышине, среди звезд, планет и...

  Я привалился к стенке и сполз на пол, трясясь от хохота.

  Знакомы же мне эти состояния тошноты и головокружения!

  Знакомы - на первых, плохо отработанных, "двигателях Идеала", каждый третий прыжок происходил именно с этими побочными симптомами!

  Если сложить воедино все то немногое, что я узнал о мире в который попал по прихоти зловредной пятерки, получалось, что корабль, на котором я нахожусь - принадлежит Тчарнам!

  Именно его присутствие могло с легкостью объяснить приступы, овладевающие Жаном. Или Литтаной?

  Не суть важно. Важно то, что я снова вляпался по самые уши.

  Отсмеявшись, принял вертикальное положение и, помянув всех знакомых мне разумных, двинул по направлению к двери, которая должна же где-то быть!

  Двери не оказалось и меня еще трижды перекидывало с головокруженьем и тошнотой, в разные места.

  Вначале была пещера, залитая ослепительным светом и уставленная замершими в неподвижности фигурами, очень напоминающими человеческие. Следом - ослепительно белая каюта, в которой я провел долгих сорок минут, слоняясь от стены к стене и ругаясь, как последний сапожник.