И - "прикипел", придясь ко двору.

  - Может - не может... Вы еще на ромашке, погадайте... - Мил ругался, но беззлобно, скорее для поддержания своего реноме. - Жанна, ты "зеленку" нашла?

  Птичка дрозд в очередной раз отвела взгляд, в надежде провалиться, куда "поглубжее".

  Зеленые пятна, оставшиеся на поцарапанной Светлане, оказались соком редкого растения, выделяемым, через полые колючки.

  Светлана, тоже была не в восторге от зеленых пятен, покрывавших ее тело.

  Так что, за "зеленку", Жанне придется долго-долго "отмываться".

  Шасх Аро выбрался из воды на горячий песок и со стоном растянулся на лежаке по соседству.

  - Я любуюсь Вашим народом. - Внезапно, ходун изменил тему разговора, словно размышляя вслух. - Я впервые увидел, как люди собираются вокруг костра и поют, все вместе. Каждый - сочиняет что-то свое, добивая куплеты в песню. Вы бесстрашно разбираете прибор, на котором стоит символ "одноразовый", именно потому, что он - "одноразовый"! Вы ругаетесь такими словами, что - в голове не укладывается. И, к Вам тянутся другие. Друиды. Драт...

  Ходун закашлялся, обрывая свои слова.

  - Русский - это человек, который живет, как дышит. - Жанна уставилась на бегущую воду. - Нас обвиняли во всех грехах, насаждали религии, которые нам претят, строи, от которых становилось только хуже. Мы привыкли. Мы привыкли, что мы, для всех - угроза. Но, так и не смогли объяснить, что угрожаем лишь сами себе.

  - Когда Кат спустил первого "верующего", вниз головой, я искренне испугался - Мил развернулся и сел на лежаке, подвернув правую ногу под себя. - Испугался, что сейчас встанет еще один, и еще и его затопчут... Никто не встал. Религия, религиозность - все оказалось ложью. Только оставшись с голой *опой, понимаешь, что бога нет. И он - никогда и никому не помогал. Сладкая ложь религии костылей и подношений, ядовитых досок-идолов и каннибализма. Пришла война и мне вновь стало страшно - ведь "на войне нет атеистов". Оказалось - есть! И живут они дольше. И долг свой исполняют лучше, чем твари-нонкомбатанты, что бегают с белыми повязками, от границы к границе, требуя к себе внимания...

  Перед глазами Мила отчетливо всплыли события, которым он стал свидетелем сам.

  Описал их в книге и...

  Выслушал о себе много нового.

  Раз за разом, год за годом, до тех пор, пока не пришел в себя в оранжевом комбинезоне, Мил вспоминал этих откормленных не-людей, с повязками нонкомбатантов на рукавах, что всеми правдами и неправдами, старались "прижаться" ближе к госпиталям и кухням, воруя лекарства и еду, продавая ее потом своим же соплеменникам.