Призраки Варпа сдержали свое мрачное обещание. Они провели нас через шторм, выведя из мира Ока в суровый холод реального пространства.

Как описать этот миг свободы? По правде сказать, не было никакого восторга, даже облегчения. Казалось, будто понемногу возвращается сознание – явь, крепнущая с каждым ударом сердца. Я ожидал ликующих воплей и вызывающих криков ярости. Но пока лиловая дымка Ока становилась все реже, и мы впервые за все искалеченное время глядели на нетронутые ядом звезды, царило оглушительное молчание.

Дрожь, постоянно пробегавшая по костям корабля даже в наиболее спокойных областях Ока, прекратилась, и нежданная тишина била по нашим чувствам буквально как физическая сила. Некоторые из мутантов и людей на нижних палубах – по большей части те, кто родился в Великом Оке и никогда не покидал его границ; те, для кого материальная реальность была чем-то невообразимым – как будто лишились рассудка. Всю свою жизнь они провели в опасности под звуки царапающих по корпусу когтей. Без этого… Ну, реальность была им чужда. Мне не хотелось бы строить предположения о том, как работал их разум. Бесспорно, наше адское прибежище изменило мышление и когнитивные функции всех легионеров, но родиться в нем и не знать иного бытия? Я склонен был держать свои чувства вдали от их мыслей. Удовлетворимся этим.

Саронос снял руки с навигационных пилонов. По всему мостику из пастей вокс-горгулий раздался вздох облегчения Ультио. Ее корабль выскользнул из болезненных волн, наконец-то вернувшись в обычную пустоту.

Я больше не слышал молящего и дразнящего шепота неоформившихся демонов, упрашивающих меня вывести их в бытие. Руны хронометра на краю моего ретинального дисплея снова затикали в нужном направлении, отмечая, что время идет вперед.

Илиастер перевел взгляд своих провалившихся глаз на оккулус, превратившийся в безупречную звездную панораму. Тогда я еще плохо его знал, и мне было тяжело понять, что означает обвисшее выражение на его впалом лице. Сперва я решил, что он плачет от того, что стал свидетелем нашего освобождения. Оглядываясь назад, я думаю, что видел ужас. Мы так долго оставались заперты в преисподней, ведя внутри нашего убежища бесконечную войну, что теперь реальность представлялась нам бескрайним, безумно пустым миром.

Один только Абаддон выглядел так, словно переход на него никак не повлиял. Он слушал сбивчивые и потрясенные отчеты экипажа на постах, а затем принимал известия от остального флота, вплывавшего в реальное пространство следом за нами. Прошли все. Не пропал ни один корабль. Мне пришлось лично проверить записи, чтобы удостовериться, что это действительно так, поскольку едва мог поверить в подобное.