– Э, босота, а ну успокоились! – громко рявкнул я.

Парень с ножом застыл и посмотрел в мою сторону. Сопли пузырем, глаза налиты кровью. Самому лет под тридцать, а то и меньше. Брюки клеш и тельник. Моряк? Скорее всего.

– Саша, успокойся, ты чего! – заорала одна из женщин.

Но Саша не услышал, а как бык на красную тряпку навелся на меня. С ножом в руках, забыв про своего противника, он попер в мою сторону. Вот только этого не хватало.

– Полиция! – заорал кто-то из наших, толкавших меня сзади в спину, – а ну бросай перо, придурок!

Придурок не слышал и уже переходил на бег. Метра три осталось между нами. Нет, я, конечно, могу тоже взять стул. Но что-то неохота тут гладиаторские бои устраивать. Быстро выхватил «стечкина» из кобуры и дослал патрон в патронник. Никакой реакции от противника. Подавать глупые команды и предупреждать о том, что сейчас выстрелю, времени уже не осталось. Только в последний момент что-то дрогнуло во мне, и я вместо силуэта, аккуратно прицелившись, выстрелил в предплечье правой руки, держащей нож. В замкнутом пространстве «Гамбринуса» выстрел прозвучал подобно артиллерийскому корабельному орудию. Нож со звоном полетел на пол, рука «гладиатора» в тельняшке обагрилась кровью. Тот остановился и ошалело поглядел на руку. В этот момент на него налетели, уронили на пол и скрутили трое оперов, стоящих ранее у меня за спиной.

– Ай, суки, руку больно! – только и орал пьяный дебошир в тельнике.

Видимо, пуля из «стечкина» немного отрезвила его.

– Ну что, и этот ствол отберете? – обратился я к стоящему рядом Казаряну.

– Не, ты при исполнении. Все правильно сделал. Наверняка матрос с сухогруза на рейде. Напился, придурок. Герой банный… – и Давид выдал триаду знаменитого одесского мата. – Сейчас оформим все как положено. Вот урод. Такой вечер испортил!

Испортил вечер этот пьяный матрос или спас меня от похмелья, уже не имело значения. Процедура действительно заняла не более двух часов. Мы доставили хулигана в отдел, где вызвали врача. Врач перевязал рану, сказав что-то типа «нефиг клешнями махать, пусть в камере ночует», и укатил назад на дежурство в больницу. После осмотра пострадавшего (и одновременно подозреваемого) медиком я написал рапорт и был отпущен на все четыре стороны. Чем я и воспользовался, забрав свою машину, стоявшую около управления.

Утром никуда спешить было не нужно, кроме одного важного дела. Разбудил Женька` и сказал, что нужно нам уезжать из гостеприимной гостиницы Сени Круглого. Выслушав мои аргументы, Женя кивнул и сказал, что сегодня же найдет подходящий вариант. А я взял свой старенький «АКМ», положил в чехол и поехал на улицу Вокзальную в салон «Русское оружие».