– Они погибли из-за меня, – простонала Тина. – Ах, зачем я только не потерпела один день? Папенька забрал бы меня из пансиона и ничего, ничего-ничего бы этого не было.

Тут же девушка вспомнила всю цепь событий, что привели ее на борт шхуны, начиная от безрассудного детского поведения семнадцатилетней девицы, лазающей по заборам и торчавшей среди матросов. Она столько времени мечтала о море и приключениях – и, получив их, погубила целый корабль. А «Счастливчик» и его команда? А Альен? Дин? Бонг? Папенька?! Они ведь могли сейчас тоже лежать на дне, потому что, как и «Алиани», вступили в борьбу с тем, кого провела маленькая… мартышка.

– Мартышка и есть, – с горечью произнесла Тина.

«Ты притащила к нам на борт эту дрянь, ты втянула нас в гонки за сокровищами».

– Я, – прошептала она.

«Это твоими стараниями наши парни сейчас кормят рыб… если осталось чем кормить».

– Они погибли из-за меня, – давясь рыданиями, произнесла мадемуазель Лоет. – Я убила их. Я… Я. Я!!!

Дверь в каюту распахнулась, и на пороге появился задыхающийся Альен, словно он бежал долго-долго. Плечи его судорожно вздымались и опадали, встревоженный взгляд синих глаз остановился на Тине, ничком лежавшей на койке и молотившей кулаками по подушке.

– Все из-за меня! – истерично выкрикнула девушка.

Альен пересек каюту, подхватил ее и прижал к себе, но Тина уперлась ему в грудь кулаками, отчаянно мотая головой и бессвязно выкрикивая, чтобы он не приближался к ней, потому что она зло.

– Я – гадина, ядовитая гадина! – надсаживалась девушка, вырываясь из рук Альена. – Мое дыхание отравляет воздух! Я несу всем только несчастья, уйди! – Она вдруг вцепилась в жилет молодого человека и заглянула ему в глаза. – Ты должен бежать от меня, иначе я погублю тебя.

– Да куда же я от тебя денусь, если в тебе моя жизнь? – ответил молодой человек, с силой прижимая голову мадемуазель Лоет к своему плечу. – Глупая. Твоей вины нет ни в чем произошедшем, слышишь? Тина!

– Все из-за меня, – снова выкрикнула она, выворачиваясь. – Это все я, одна я!

Молодой человек только крепче сжал девушку, пока ничего ей не говоря и не доказывая, давая выплакаться и затихнуть. Но Тина продолжала обвинять себя, умоляла забыть о ней, просила остановить ее как угодно.

– Мне нельзя жить, – хрипела она. – Я приношу одни несчастья. Я еще никого не сделала счастливей, только расстраивала. Маменьку, папеньку, дедушку Мовильяра, бабушку и дедушку Ламбер. Я наказание, а не сокровище. Я только разрушаю…

– Тогда почему я почувствовал себя живым только рядом с тобой? – тихо спросил Альен, зарываясь пальцами девушке в волосы. – Почему я чувствую себя счастливым, когда ты рядом?