А вот во взаимоотношениях Лоета и Литина почти ничего не изменилось. Вэйлр оставался все таким же ядовитым и колючим, подначивал молодого человека при каждом удобном случае и получал неимоверное удовольствие от его ответов. Они даже возобновили свои занятия по фехтованию, но больше для удовольствия, гоняя друг друга по палубе на потеху всей команде, уже привычно делившейся на два лагеря: одни болели за Батю, вторые за Умника, – а призом неожиданно для нее стала Тина.

Если выигрывал Лоет, то девушка превращалась в Сопляка. Отец гонял дочь днем, а вечером она сама не спешила уйти от него, потому что папенька обучал ее искусству управления кораблем. Так он цеплялся за возможность почувствовать, что любимое сокровище принадлежит все еще ему одному, продляя мгновения близости с дочерью. И она отвечала ему благодарностью и любовью, светившейся в карих глазах, таких же, как и у ее обожаемого папеньки.

Если же выигрывал Альен, то Вэй не приставал к молодым людям, и они могли вернуться к своим урокам фехтования или же дурачиться, не обращая ни на кого внимания. И тогда строгий отец наблюдал издалека, втайне посмеиваясь над парочкой влюбленных, иногда лишь покрикивая, когда ему казалось, что объятья Альена становятся откровенней, чем позволено, или замечая поцелуй, сорванный украдкой молодым человеком.

– Ну папенька-а, – нудела тогда Тина.

– Цыц, мартышка, – обрывал ее Лоет, и Альен тут же вмешивался:

– Не называйте мою будущую жену мартышкой, Вэйлр.

– Станет настоящей, тогда будешь мне указывать, а сейчас моя дочь, как хочу – так и называю, – ворчал в ответ Вэй. – Тоже мне семейка – Мартышка и Умник, помереть можно.

– Одноглазый и Ангелок – тоже семейка веселая, – поддевал капитана молодой наглец, и Лоет отвечал, прищурившись:

– А ты бесстрашный, Умник. Тебе, между прочим, еще с нами жить.

– Но в разных домах, – возражал Альен.

– Но в одном городе, – подмигивал Вэй и заканчивал с кровожадным предвкушением: – И видеться мы будем ча-асто.

– Милости просим, дорогой тесть, – нисколько не пугался Литин, и Лоет закатывал глаз.

– Какое отвратительное слово – тесть, бр.

– Зато чей тесть, – многозначительно отвечал Альен, смеясь над ворчавшим и фыркавшим капитаном.

В таких беззлобных словесных дуэлях проходили дни, пока «Счастливчик» спешил в родной порт, чтобы снова застыть у причала воспоминанием о времени, наполненном приключениями, опасностями и искрящимся счастьем рождения первой, но большой и светлой любви… уже второй раз.

– Смотрите, уже видно биржу и ратушу! – воскликнула Тина, жадно вглядываясь в береговую линию.