– Буду на базе через полчаса, – закончил свои воспоминания Воеводин.

– Я уже на базе, – сказал Грымов, выключая линию.

Воеводин выключил аппаратуру кабинета, собираясь проследовать к метро, но его остановил ещё один вызов, по «красной» линии. Эту линию использовали только руководители тревожных служб или особо секретные сотрудники.

– Включи.

Инк развернул виом связи.

В глубине объёма сверкнул золотой кинжальчик – символ консорт-доступа, проявилась фигура абонента. Это был директор ФСБ Михал Вондлярский.

– Моё почтение, генерал.

– Добрый день, Михал.

– Что у вас происходит, Степан Фомич? У меня только что был Гицгер, жаловался на туман, который вы напустили вокруг внешней контрразведки.

Воеводин скупо улыбнулся.

– Без тумана в нашей работе никак.

– Тадеуш человек злопамятный, лучше его не раздражать. Он пойдёт выше, если я не предприму каких-нибудь дисциплинарных мер в отношении вас.

– Вы уже приняли.

– Не понял?

– Ваш меморандум о понижении статуса внешней службы уже внедряется в жизнь. Мне начинают совать палки в колёса.

– Я хотел вас предупредить…

– Но не предупредили.

– Это вынужденная мера, рождённая в недрах Совбеза. У вас там почему-то много недоброжелателей. Мне с трудом удалось избежать резких формулировок. Ограничение деятельности вашего филиала – самая мягкая.

– Поздравляю, – усмехнулся Воеводин.

Несколько мгновений глава ФСБ Земной Федерации смотрел на него изучающе и с сомнением, но продолжать тему не стал.