— Ты думал… что сможешь загорать и развлекаться с девчонками, так и не выплатив мне гонорар? Ты слишком самонадеян, Саймон!

Опять он про гонорар! Это же не по правилам… Саймон стиснул зубы и закатил глаза: какая мука — иметь дело с настырным идиотом! Силы понемногу возвращались, но он не шевелился и не пытался унять сотрясающую тело дрожь. Манокарца ждет весьма неприятный сюрприз.

— Эта блудливая дочь одержимых скверной родителей может позвать полицию, — поглядев вслед девочке, которая успела скрыться за поворотом, проворчал Шидал. — Пойдем отсюда, Саймон. С полицией тебе лучше не встречаться.

Спрятав пистолет, манокарец поволок свою жертву в сторону моря, напролом через кустарник. Ветви царапали Саймона, одна из них зацепила и сорвала с головы серебристый парик. Даже природа против него, он всегда это знал… На берегу моря стоял двухместный аэрокар — Шидал швырнул внутрь сумку-бронекостюм, которую не забыл прихватить с собой, потом запихнул в машину Саймона, захлопнул дверцу и уселся за пульт. Саймон уже мог нормально двигаться, но продолжал прикидываться полумертвым. Аэрокар поднялся вверх и завис над морем.

— Для начала ты должен сказать мне спасибо, — манокарец развернулся вместе с креслом и смотрел на Саймона с хищной ухмылкой. — Тебя обвиняют в убийстве троих… эксцессеров, а я спас тебя от полиции. Ну, я жду!

— Откуда вы знаете, в чем меня обвиняют?! — слабым голосом спросил Саймон — и тут же взвыл: Шидал ударил его носком ботинка в пах.

— Я хочу услышать от тебя «спасибо», — ровным голосом сообщил манокарец, когда он перестал стонать и корчиться.

— Спасибо… ваше превосходительство… — выдавил Саймон. Он чувствует боль — значит, нейтрализатор продолжает действовать. Надо еще подождать.

— Я знаю, в чем тебя обвиняют, потому что это я тебя подставил. В Хризополисе я купил такой же, как у тебя, бронекостюм и следом за тобой прилетел в Иммортелию. Я убил твоих дружков! — Шидал расхохотался, словно рассказывал очень забавную историю и сам не мог удержаться от смеха. — И хорошо поживился на этом деле! Из-за вашей… фирмы я потерял все, что имел, а теперь понемногу забираю свое назад. Сегодня я с самого утра наблюдал за тобой с воздуха. Ты дурак, Саймон. Если бы ты не помешал мне, я бы сейчас делал карьеру на Манокаре и через несколько лет стал бы просвещенным диктатором. А ты бы жил в свое удовольствие…

Саймон с тоской осознал, что совершил, по крайней мере, один благородный поступок, за который его следует наградить медалью: спас Манокар от этого типа. Так называемые благородные поступки давно уже не вызывали у него иной реакции, кроме презрительной усмешки и навязчивого желания во что бы то ни стало докопаться до их корыстной подоплеки, но сейчас он ощутил горькую обиду: почему-то никто не спешит объявить его героем!