* * *

— Только воины могли напасть на своего, — вздохнула Делен, горестно глядя вслед спешно уносимому в лазарет телу. — Как ты, Алит Нерун? — обратилась она к своему союзнику.

— Бывало и лучше, — фыркнул победитель, непроизвольно дотронувшись до плеча.

— Охотно верю, — кивнула Делен, обратив внимание на свежий шрам на скуле и ссадину с шишкой на голове воина.

— Пожалуй, мне уже пора, я должен все подготовить.

— Конечно, — улыбнулась Делен, — мы прибудем к назначенному сроку. Доброго пути, — приложила она ладонь к его груди в знаке расставания с близким другом.

Когда за Неруном и его свитой закрылась дверь, минбарка обернулась к стоящим за спиной жрецам. Взглянув на них с гордостью, она улыбнулась.

— Хорошо, что мы едины и даже в этот трудный час я могу положиться на вас, как на саму себя. Невероятно, напасть на своего же, — покачала она головой.

— Так мы не сдаемся? — с трудом удерживая лицо, все же нашел в себе силы спросить об очевидном настоятель.

— Конечно же нет, — возмущенно всплеснула руками Делен. — Воины не должны править нашим народом, они должны его защищать, наша же обязанность — наставлять и советовать, но не руководить. Никто не сдается, Нерун и я прекрасно понимаем это.

— Мы тоже, саттаи Делен, — склонились в глубоком поклоне жрецы.

— Я в этом и не сомневаюсь, — улыбнулась минбарка. — Простите, мне еще нужно многое сделать, — склонила она голову, прощаясь, и поспешила в свою каюту. Ей предстояло написать прощальные письма. Не самая приятная работа, но необходимая.

Как только за Делен закрылась дверь, оставшиеся в коридоре минбарцы, не сговариваясь, бросились бежать. О, как же они проклинали себя и свое решение, как истово они молили богов, демонов и мироздание позволить им успеть. И как горько было им от осознания собственной недальновидности и от запоздалого стыда.

— Кхе, — сплюнул кровь Ленньер, буквально падая под ноги запыхавшейся компании. — Уберите это, — просипел он, протягивая баллон с топливом, отцепленный им от системы рециркуляции воздуха.

— К-как?

— Я вас подслушал, — просто ответил Леньер, ожег столпившихся яростным взглядом и потерял сознание.

— Скорей, его нужно доставить в медотсек, — засуетился наставник, когда-то учивший этого юнца.

— Я позабочусь об этом, — взяв баллон, словно морского ежа, ответил настоятель.

Леньер ничего не рассказал Делен. Он слишком любил ее и не хотел печалить, ей и без того предстояло тяжелое испытание. Возможно, последнее в ее жизни. От мысли об этом ему становилось больно, сердце начинало биться в рваном ритме, а ногти до крови впивались в ладони, но он молчал и не показывал виду. Во всяком случае, старался. Это был ее путь. За веру и свет, что вели и окружали Делен, он ее и полюбил, беззаветно и безответно. Он знал, что так было нужно, это было правильно, даже предначертано, но все же иногда он позволял себе мечтать.