Брейн сходил в прихожую, где находилась его сумка, и вернулся с новым аппаратом – у него всегда был запас одноразовых, поскольку в оперативной работе это был расходный материал.

– Возьми, регистрируй и звони отцу. Только помни: время отсечки – полторы минуты. Потом аппарат отключится, и я его у тебе заберу.

– Хорошо, мне хватит.

– Но знаешь, лучше уложиться в минуту или даже в сорок секунд.

– Все так серьезно?

– Ну, на самом деле не так серьезно, но ты ведь успеешь сказать все, что нужно, и за сорок секунд. Типа, папа, я в порядке, скоро увидимся.

– А мы скоро увидимся?

– Да, тебя вернут домой.

– А почему мы едем домой такими окольными путями?

– Потому что там, на месте, нужно все проверить и убедиться, что вам ничто не угрожает. А потом к вам приставят охрану и, скорее всего, вы смените адрес.

– Жаль. У меня там была хорошая подруга – Жаклин. Ну, как подруга? Приятельница.

Кэсиди взяла диспикер и какое-то время крутила его в руках. В свете падавшего в окно света от уличного фонаря она выглядела ребенком.

– Такой уродливый. Я думала, такие давно не делают.

– Их и не делают, но для нашей работы модель очень удачная. Давай, звони.

Кэсиди позвонила и уложилась в полминуты, сумев уверенным голосом успокоить отца. Он, разумеется, нервничал, и этот звонок был очень кстати.

– Все, – сказала она, возвращая диспикер Брейну.

Тот бросил его на стол, потом поднес к нему термошокер – и микросхемы прибора мгновенно спеклись и задымились.

Эти действия слегка напугали Кэсиди. Она отступила на шаг, прижав ладони к груди.

– Зачем это?

– По остаточным эхосигналам можно вычислить даже отключенный аппарат, то есть место, откуда мы выходили в эфир.