"Американцы поступили мудро, — считал Первый. — Они направили своих маргиналов на войну, и те гибли и записывали хроники, топили свои компьютеры и камеры, но снова и снова наводняли Интернет исчерпывающими сведениями о режиссуре боев и нарушениях сценариев. Один, наиболее навязчивый, в свое время написал про то, что Аляску необходимо всучить России, да еще и приплатить, чтоб освоили, коли делать им нечего с русской удалью и еврейской сметкой. Этот Смит выжил, и потом Первый узнал, что по матери он — Багрицкий, а родом она из Ленска.

Резолюция ООН была определенна как никогда: в ней Японии сурово вменялось разобраться, наконец, со своими внутренними проблемами и перейти к охране собственных границ. Особенно расплывчато звучала резолюция по Северной Корее. Страна предвкушала ужас будущей войны молча. Начали японцы воевать с Россией — может, не тронут их, бедного маленького соседа. Гном готовил "лодки" против грядущей корейской операции. На него работал отдел связи слаженно и четко. Они даже смеяться успевали. Гном сильно похудел, рубашка на нем была вечно мокрая, а сам он — взмыленный от жары, напряжения и вскипающего к вечеру давления. Он был подвижен до войны, и у него оказались на флоте все знакомцы, все имели дополнительные частоты, спутниковые компьютеры, мобильники всех сетей и прочую ненужную в мире технику, зато сильно необходимую на войне. Гном гордился "Разливом", "Бурным" и приказывал Васильеву отрядить всем церквям молиться за эти корабли, их капитанов и Флот в целом. "За Штаб молиться не надо, за нас Посейдон и так воюет". Море было сравнительно тихое, сентябрьские шторма запаздывали. На звонки из дома он отвечал: "Сейчас довоюю и поговорим. Обнимаю крепко". И вешал трубку.

3 сентября. Северная оконечность острова Сахалин

Между тем, Соединение вторжения на северный Сахалин чувствовало себя прекрасно. Юные десантники, застрявшие на четверо суток на исследовательских кораблях, днем спали, чтоб не привлекать внимание, а по ночам соревновались в море на предмет боевой физической подготовки. Во время заплывов в открытом море и учебной борьбы в воде погибли восемь человек. Условия были боевые. Их записали как потери в войне. Но салютовать не стали. Настроение царило-приподнятое. Вечерами над кораблями повисали концерты симфонической музыки, настраивающей людей на романтический лад. Потом заплыв, учения в темноте и далее спите до ужина. Затем в День-М шесть транспортов подошли, тихо забрали десантников и высадили их. У японцев была простая боевая задача, ясная всем — и юным и старшим: высадка десанта на севере Сахалина, захват Охи и других опорных пунктов. Так обеспечивался контроль нефтегазовой инфраструктуры севера Сахалина. Но последнее с десантниками уже не обсуждалось. Понятно, что в штабах не в пешки играли, но экономическую составляющую игнорировать не собирались. Даже звездные войны, по мнению командующего японским флотом адмирала Кудо, — это войны за ресурсы. Императорская семья вместе с отделом JF оплакивала погибших в этом пограничном инциденте уже почти сутки громкими слезами на весь мир. От японских потоков дезы шарахались даже самые одиозные агентства. Но войну все же никто не отменял. Связь японцы порвали и себе, и русским, и им оставалось действовать по выверенному плану. На втором этапе операции Штаб предписывал наступление десантников на юг к Сахалинскому мосту. Транспортные суда "в свободном режиме" должны были идти в это время к Корсакову, который к этому моменту, вестимо, будет захвачен, а оттуда возвращаться в Японию.