— Не знаю, — честно сказал я. — У меня не было никогда долгих эксклюзивных отношений.

— Но вы знали тех, у кого были…

Телепаты? Вряд ли.

— Я был весьма ограничен в общениях. Я мало общался с чистокровными ациа. Сожалею, но здесь я вам не могу помочь.

Кажется, я начал его раздражать. Думаю, если бы я не был браксана, он мог бы меня обвинить в нарушении договора и потребовать либо информации, либо возвращения своего залога. Но я не мог дать ему первого и не имел желания возвращать второе. По моему мнению, я заключил выгодную сделку. И я начал уставать от него.

Поэтому я сказал:

— Если у вас больше нет вопросов, тогда, я полагаю, мы завершили это интервью, — поскольку мне было его жаль, то я добавил: — я не знаю, откуда у вас эти сведения, но уверяю, они не соответствуют действительности.

Он пытался быть дружелюбным, почтительно улыбнуться, но я чувствовал его раздражение.

— Благодарю вас за то, что вы нашли для меня время, Лорд Фериан. Вы мне очень помогли.

«Он хорошо лжет», — подумал я. И ответил тем же:

— Я сожалею, что не смог ответить на ваши вопросы более полно, Супал. Если у вас будет другая тема, то вы можете вновь обратиться ко мне.

В ту минуту, когда я это сказал, я пожалел. Его глаза заблестели, кажется, он решил продолжить. Таджхайн! Я так могу вообще не избавиться от него. Хотя — нет, это было бы неразумно. Зачем ему начинать все сначала, если и так ясно, что я то ли не могу, то ли не хочу говорить о том, что представляет для него интерес?

Я проводил его, надеясь, что мы больше не увидимся. Я ошибался.

ЛЕНТА ТРЕТЬЯ

Секхавей объяснил мне однажды, что такое вина — бессмысленное, болезненное чувство, одно из самых бесполезных и уродливых понятий, выдуманных человеком в приступе глупости. Браксана не испытывали этого чувства (этого жгущего сожаления). Или, по крайней мере, стараются не испытывать.

Сейчас мне кажется, что я не чистокровный браксана. Я чувствую острое сожаление по поводу того, что случилось в тот день. Когда я касаюсь камня-ментата (не слишком часто, чтобы он не разбудил мои тайные мысли), я думаю о Супале и о его настойчивости, желании раскрыть великий секрет ациа, который, как он убежден, существует. Он — глуп и невежествен, но мне жаль этого человека. А так как он отдал мне очень ценную для меня вещь, мне было жаль, что я не смог удовлетворить его пожелание.

Иногда лучше быть бессердечным и грубым. К сожалению, я тогда так не думал.

Супал через три дня вновь пришел в мой Дом. Разрешив ему прийти, я не чувствовал возможным отказать во встрече.

Он вновь начал с второстепенных вопросов, стараясь оживить мои воспоминания, затем перешел к основному: