За узким длинным столом в штабе сидел сам Ингвар и пара приближенных офицеров. Знакомый Синклеру монах находился чуть позади Ингвара и внимательно смотрел на бумаги в его руках. Офицеры, которые докладывали своему командиру ситуацию, изредка с вопросом в глазах оборачивались на монаха.

Филин аккуратно проводил Лизу и Горбача и усадил за стол. Синклер обратил внимание, что Лизу он посадил ближе к Ингвару, чем остальных, и насторожился. Свой стул он выбрал сам.

– Спасибо, что пришли, – сказал Ингвар. – Времени у нас мало, поэтому будем говорить предметно.

– Ты оставил выбор? – уточнил Синклер.

– Для беседы – нет, – ответил Ингвар хмуро. – Но я хочу предложить вам залезть в глотку к дьяволу. Если вы не согласитесь, я могу вас, конечно, расстрелять, но какой в этом толк? Мне не нужны помощники под дулом автомата.

Сзади аккуратно кашлянул монах.

– Кстати, прошу любить и жаловать, – сказал Ингвар. – Это великий скимник Дометиан, самоотверженный и святой человек. Именно он является сердцем нашей с вами маленькой операции – если, конечно, вы согласитесь участвовать.

– О чем идет речь? – спросил Горбач.

Синклер обратил внимание, что ему не по себе. Он нервничал и оглядывался.

– Речь о походе в Москву, разумеется, – сказал Ингвар обыденно.

– И зачем мы вам? – спросил Горбач. – Мы только ушли оттуда.

– Самоубийство, – сказал Синклер твердо. – Мы отказываем.

– Погодите, погодите, уважаемые, я же ничего не успел рассказать. Беседа дальше пойдет деликатная, – сказал Ингвар. – Ребята, по оперативной части задачи вы получили. Приступить к подготовке немедленно. Смерть – вежливость храбрых!

– Слава Храбрецам, – синхронно ответили офицеры.

Они встали, забрали свои папки и покинули зал. Синклеру очень хотелось заглянуть в эти папки, где наверняка были оперативные планы Ингвара. Но сейчас ему все расскажут и так. Отказ последует непременно, идти в Москву – довольно неприятный способ покончить с собой. Но послушать-то можно?

– Я прошу меня извинить, юноша, – сказал Ингвар. – Александр, правильно помню? Когда я сказал «дети в первую очередь», я имел в виду одного ребенка – Елизавету. Вы можете быть свободны и распоряжаться своим временем как заблагорассудится, комната остается за вами.

Он встал, пожал Горбачу руку и посмотрел в сторону двери. Горбач ответил на рукопожатие немного удивленно, но остался сидеть. Идти он явно никуда не собирался.

– Я вас больше не смею задерживать, – сказал Ингвар.

– Я сам себя смею задерживать, если вы позволите, – сказал Горбач.

– Вы можете отдохнуть, пока…