Но время, как назло, тянулось очень медленно. Невыносимо долго длилась эта поездка, пусть и условия в этот раз были куда комфортнее, чем недавние четырнадцать часов, проведенные нами в тесной машине, которую тянули на буксире. Тот длинный путь, преодолеваемый в броневике Блэки, казался мне настоящим испытанием воли и терпения, которое я с треском проваливал. Джим тоже никак не мог угомониться. То и дело он обращался к мини бару, словно это могло хоть сколько ни будь скоротать время, а между своими подходами, как и я, безуспешно пытался заснуть.

Я завидовал нашим спутникам, которым удалось потратить эти долгие часы на отдых. Ален устроился в самом конце дивана, и после тщательной чистки и проверки своей винтовки заснул так, как может только солдат, сном в котором он мог провести сколько угодно времени и, проснувшись, в ту же минуту принять боевую готовность и вступить в сражение.

Блэки же была образцом расслабленности и непринужденности. Надев широкие наушники и закрыв глаза, она на долгие часы погрузилась в мир своей музыки. Она не спала, как мне казалось, но пребывала в состоянии некого транса.

Однако мне и Джиму, видимо, не суждено было найти покой до самого конца этого путешествия. И нам обоим оставалось только считать часы до начала битвы, которая положит конец не только моему противостоянию с Роландом, если это вообще можно так назвать, и не вражде Койотов с Грешниками. Она положит конец целому отрезку моей жизни, после которого начнется новый ее этап. Именно так я это ощущал, и мои чувства лишь подкрепил тот, совершенно неожиданно подмеченный мною факт, что прошло почти ровно два года с нашей первой встречи с Джимом. Кем я был тогда? Одинокий, потерянный человек, забредший в бар «Кожа да Кости», совершенно случайно, в поисках спасения от боли, разрывающей душу на части. И кем я стал теперь? Охотник на эмоциональном перепутье, ждущий от грядущих событий некого решения и завершения своих внутренних дилемм. Как много поменялось в моей жизни. Но, по сути, поменялись ли хоть что-нибудь?

Окунувшись в эти размышления, я все же смог незаметно погрузиться в беспокойную дрему. Мне снился Филин. Серые улицы, серые люди. Я помню, что искал кого-то в толпе, но безуспешно. И затем нахлынул страх, что я никогда не найду этого кого-то, что его или ее больше нет в этом городе, а вокруг лишь одинаковые безразличные лица. Ощущение одиночества захлестнуло меня, но раньше, чем я успел прочувствовать его полностью, мой сон был прерван резкой остановкой.

Открыв глаза, я обнаружил, что Блэки нет рядом, как и Джима. Со мной в салоне сидел только Ален. Завидев, что я проснулся, он указал на небольшую белую чашку, что держал в руках: