Я кивнул. Тот, второй, явно понимал, что с его товарищем происходит. Вот и орал, пытался образумить.

Инст продолжил:

— Раздергал он нас красиво, но выйди мы туда, где фон пониже, и могла бы пойти совсем другая игра. — Гильдеец помолчал, закрыв глаза. Стражников вокруг прибывало, то и дело доносился свист пролетавших платформ. Инст, уткнувшись лицом в ткань носилок, продолжил: — Сейчас наверняка Сын прилетит. Прорыв, не может не заметить.

— Дикари вроде бы не далеко зашли?

— Да причем тут.. — Он замолчал, время от времени тяжело выдыхая.

Беспокоить раненого я не стал, присев рядом. Прилетит Сын — ну и хорошо. Кстати, чем он мог бы помочь? Накрыть дикаря молниями? Почему-то представилось, как гильдеец, высунув от усердия язык, старается попасть молнией в прыгуна. Я хихикал над этой картинкой про себя, но потом сообразил, что для Одаренного Ветра вполне по силам нащупать противника просто через его дыхание. Или еще как-то. Много я знаю о способностях настоящих, опытных бойцов? Кто знает, какие фокусы в запасе у того же Циркача.

— Удачно Олисс стоит, подход только с одной стороны. В других городах рейдеры обычно стараются зайти с разных сторон, а здесь лишь одну прикрывать нужно. Патрульную бы службу еще нормально поставить, но они вечно лажают. Это же не в городе сидеть, там думать нужно…

Инст говорил глухо, не поднимая головы, выдавливая фразы. Вообще, быть больным и ждать исцеления самое противное дело. Все уже закончилось, теперь надо как-то дождаться помощи, а это так неприятно, ждать.

Возглас удивления, донесшийся со стороны, заставил нас обоих повернуться. Инст зашипел от боли в потревоженной ране, но голову не опустил.

— А вот и он.

Сын опускался с небес медленно и плавно. Мужчина выглядел серым, смотрел куда-то сквозь нас, а судя по траектории движения, спускался он куда-то на каменную ферму. В последний момент подняв голову изменил направление, опустившись шагах в двадцати, как раз между нами и спешащим Циркачом.

Гильдеец почему-то был сильно встревожен, но внешне этого не проявлялось, даже наоборот, он улыбался.

— Эваниэ, ты очень кстати! Как там погода в небесах?

Напряжение в его фигуре наверняка должно быть заметно Сыну, он же все видит не хуже, чем я через тени.

Сын посмотрел на Циркача, узнал, слабо двинул рукой. Вообще он выглядел совсем не понимающим, что происходит и где он. Кажется, у Фиалки будет два пациента. Или это не болезнь тела?

Циркач, двигавшийся к Сыну, вдруг остановился.

— Эваниэ? Ты как? Может, позвать…

Договорить он не успел. Вокруг Сына закрутился вихрь, становясь все более плотным. Ветер, начав шевелить листву, почти сразу вырос в силе настолько, что затрещали ветки. Странную шляпу Циркача сорвало с головы, но вместо того, чтобы ее ловить, гильдеец опустился на колени, протянув руку к Сыну: