– Я не ожидал такого, – не очень понятно ответил Ярга.

– Такого чего?

– Такой реакции. – Первый князь помолчал. – Ты не должна чувствовать смерть джиннов.

– Я всегда чувствую смерть джинна, но не переживаю то, что приходится пережить ему, – слабым голосом ответила Дагни. – Я просто знаю, что он погиб.

А сейчас она изведала все доставшиеся алому воину страдания.

– Значит, здешние заклинания пробираются по каналу связи и передают тебе его страдания, – догадался Ярга.

– Джинн не страдает, он голем.

– Но защитники Крепости вольно или невольно предусмотрели создание джиннов и придумали для них преграду. – Первый князь смочил полотенце свежей, безумно холодной водой и вернул его на лоб девушки. – Справишься?

Очень хотелось ответить «нет», но Артем продолжал висеть в воздухе, медленно разрываемый изнутри беспощадным заклинанием, и потому сейчас слово «нет» означало приговор. И ему, и ей.

– Я постараюсь, – пообещала Дагни.

– Хорошо.

Рыжая закрыла глаза, полежала еще несколько минут, затем поднялась, уселась на камень и сотворила следующего джинна.

///

Нет ничего хуже бессилия.

Настоящего, до слез из глаз бессилия, когда ты понимаешь, что не способен ничего предпринять. Когда от тебя ничего не зависит. Когда рычишь от бешенства и трясешься от желания убить. Когда униженно смотришь на происходящее со стороны.

Когда за твое бессилие платит другой.

Бессильный Артем не сводил глаз с извивающейся от боли девушки, и его скулы сводило от бешенства. От ненависти и злобы. Не холодной и расчетливой, какой он научил себя в последние годы, а первобытной, крепко туманящей рассудок и превращающей в дикого зверя.

Но зверь был скован и оттого сходил с ума.

От бессилия.

От злобы…