– Поосторожнее, мужик, зашибешь, – улыбнулся майор, мазнув по нему взглядом, – и прошел мимо. А у Данила вдруг как-то разом все и выстроилось.

«…в последние полгода, начиная с осени – прямо потоком пошли. И все больше – матерые мужики, бессемейные. По одному, по два, группками… В основном к военным. Человек двести уже набрали, скоро по батальону полностью вакансии закроют» – это были слова рекрутера Николаса, произнесенные им буквально пять минут назад. И означать они могли только одно: бойцы Братства уже были здесь. Понемногу, капля за каплей, человек за человеком, они просачивались, проникали в общину, заполняя вакантные армейские должности. Двести человек – немало, особенно если ударить разом, внезапно. Операция Братства уже началась – причем началась давно, с осени – и очень скоро будет финальный аккорд! Это была точно такая же операция, какую провел сам Добрынин в Казахстане год назад!

И она обещала быть не менее эффективной.

Хлопнув дверью, он выскочил из бара и чуть ли не бегом устремился к гостинице… Вот теперь действительно нужно уходить немедля. Наверняка его приметы известны всем бойцам группировки. Они, конечно, сконцентрированы сейчас на другом, про мужика на протезе, который уделал Керимова, вряд ли помнят, но чем черт не шутит. Если узнают его – что тогда?.. Лучше не рисковать, делать быстрее ноги. По совокупности причин, так сказать.

– Даня-а-а-а!..

Добрынин встал как вкопанный – и завертел головой по сторонам. Юка? Где?! Откуда она тут, в номере же оставил!..

Огляделся – и увидел… Слева у кустов, шестеро. Пятеро загораживают, прикрывая от посторонних глаз своими габаритами, а шестой, облапив, прижимал кого-то к себе и волок в кусты. Кого-то?.. Это и была Юка! Его Юка!!!

Выброс был мощнейший, Данила словно с ног до головы током пробило. Чувствуя, как от переизбытка гормона в крови подрагивают в напряжении мышцы, он свернул влево, к кустам.

– Э! Уроды! Стоять, – вышло сипловато, горло перехватило спазмом, – но там услышали. Тормознулись, пытаясь разглядеть в полутьме, кто это такой смелый приближается. Двое остались на месте – причем один из них продолжал держать девушку, – а четверо разошлись, раздаваясь в стороны и смыкаясь за спиной.

– Руки убрал от нее, – стиснув до скрипа челюсти и деревенея от бешенства, сквозь зубы сказал Добрынин, останавливаясь перед морпехом.