– Вот его и будем грузить, – сказал Данила, ткнув пальцем в кучу. – Посмотрел бы я на того, кто в нем копаться захочет… Все вывезти собирался, с весны лежит. Да то один сосед оставить просит, то другой… Вот и долежал, пока и вправду не понадобился!

Данила, несмотря на наличие в семье родительницы, похоже был настоящим хозяином в своем доме. Мать, выбежавшую навстречу, строго обрубил, даже слова сказать не дал. Послал ее за Мишкой – как понял Добрынин, это был средний из братьев. Быстренько упаковав все имущество в пленку – плотно, без дыр, чтоб потом на всю окрестность не благоухать – загрузили в грузовичок. Добрынин, как и намеревался, оставил себе только нож – по нынешним временам подозрения вызовет скорее отсутствие оружия, чем его наличие… Тем временем прибежала мать с Мишкой. Сдав старшего тезку с рук на руки самому мелкому братану, девятилетнему Сашке, Данила присоединился к погрузке свинячьего говна. А Сашка, сообразив с полуслова, что от него требуется, усадил Добрынина на табурет перед окном, в которое было видно, как мелькают лопаты в руках трудолюбивого семейства Родкиных, притащил целый ящик с актерским реквизитом, и сноровисто начал вазюкать физиономию подопытного приятно пахнущими красками.

– Откуда это у вас? – сидя смирно за столом, боясь попортить работу, одними лишь губам спросил Добрынин.

– В Ульяновске прошлой весной были… – сосредоточенно работая кисточкой, ответил мелкий. – На рынок торговать ездили. Ну и зашли в здание бывшего театра. А там реквизиту!.. Даже красок невскрытых куча! И ведь не нужно никому! Набрали…

– А вам-то зачем? – удивился Данил.

– Да это мне… Я страсть как рисовать люблю! А Даня заметил как-то, и с тех пор мне все что под руку попадется тащит. У меня ужасть сколько рисунков! – похвалился Сашка. – Хотите покажу?..

– Потом покажешь, – осадил его Добрынин. – Работай, не отвлекайся.

У самого маленького, похоже, действительно был серьезный талант. За те полчаса, что грузилась «буханка», Сашка сумел превратить Добрынина в восьмидесятилетнего старика. Глянув на себя в зеркало, тот ахнул: седая шевелюра, седая же бородища веником, красная морщинистая кожа в пигментных пятнах… Дополнительной убедительности придавали пластмассовые очки с дужкой, перемотанной канонической синей изолентой, и шикарная узловатая клюка, вырезанная из целой деревяшки.

– Готово вроде… – осмотрев результаты своих трудов, неуверенно сказал Сашка. – Ну-ка… нагинайтесь мальца…

Добрынин, собрав в кулак весь свой актерский талант, согнулся в пояснице и оперся обеими руками о клюку.