– Чо наработал? Отдавай половину.

Зло взяло Даньку. Сытый голодного не разумеет. Живут, горя не знают, папка-мамка их кормят. Сами не работают – не видал он их день на торге! – и другим не дают.

– А вот такого не хошь? – вытянул правую руку вперед и левой поперек нее, мотню показал.

– Дай ему, Кирюха, – говорит один. – Чтоб неповадно было…

– Наш хлеб отбивает! – подначивает другой.

Кирюха рукава засучивает.

– Щас научим тебя правилам…

Остервенился Данька. Своим трудом заработанное – как отдать? Толкнул Кирюху, навалился сверху. Сильней Кирюха, плотнее, ест хорошо – но Данька как голодный крысеныш в него, прямо в шею, вцепился.

Отбился.

Отодрался от него Кирюха, отбежал. Мелкие с ним, примолкли, смотрят непонимающе. Как так? Шире, Кирюха, выше. Ест каждый день. Но – не сдюжил. Почему так? Не могут одного своим куцым умишком понять: Кирюха за деньги дерется, Данька – за жизнь.

– Я тебя еще поймаю, – грозится Кирюха.

– Чо меня ловить. Я – вот он. Поймал уже.

Смерил его Кирюха взглядом – Данька у колеса стоит, кулаки сжаты, ноги напружинены. Подойдешь – пожалеешь!

Плюнули, ушли.

Только на место полез – из-за соседней машины мальчишка выглядывает. Один. И меньше – годов, пожалуй, десяти, а то и девяти вообще. Смотрит на Даньку, подойти боится.

– Ты чо?

– Дай пульку, а?

– Сам заработай.

– Я и заработал, – хлюпает тот. – Пять пулек было. Кирюха все отобрал.

Жалко Даньке мальчишку. Хлипкий совсем, дунь – упадет. С таким не только Кирюха – и мелкий справится.