Я только фыркнул. Однако на берегу и в самом деле делать было особо нечего. Солнце почти зашло, и теперь лишь маленький его кончик торчал справа над кроваво-красным горизонтом. Пиво закончилось, и вот-вот должен был подняться вечерний холодный бриз. Я, тяжело вздохнув, встал, отряхнул шорты.

– Пойдем, узнаем новости.

– А чего их узнавать? Нашим же все трын-трава. Ну, прокатил ты их. Ну, помаячили в небе их морды… А что, раньше никто не знал, что у нас коррупция, взяточники и ворье сплошное? Все все знали, и что? Все их комментарии и сводятся к тому, что кто-то похожий на высокопоставленного чиновника берет что-то похожее на деньги… Тьфу! Их же ничем не прошибешь, – и Иваныч тяжело вздохнул. – А дочка спрашивает, когда елку наряжать будем?

Да, с елками тут проблема. Нет тут нормальных елок. Разве вот кипарис гирляндами нарядить.

– Ты не печалься, – похлопал я Иваныча по плечу. – Вот Тогот не унывает. Он говорит, скоро судья пожалует. Он все разрулит.

Сказал, а самого аж холодный пот прошиб. Вот только судьи нам и не хватало. Ведь неизвестно, что этот гад удумать может? Одно дело Тогот – дрянь своя, вездесущая. С ним все понятно. А судья! Да ведь и явится он не для того, чтобы меня по головке погладить. Мне же, наоборот, надлежит поднимать «боевой» дух.

Хотя поднимешь тут!

Осторожно потянувшись, я потрепал Иваныча по плечу:

– Да брось кукожиться, – сказал, а сам аж трясусь. – Пошли. Там Тогот наверняка уже ужин приготовил.

Встали мы, бутылки пивные собрали. Нет, будь мы где-то в Крыму, никто стеклотару выносить и не почесался бы, а тут – мать их так! – чистота, и гадить нет никакого желания. Вот только до дому мы не дошли. Пока к помойке завернули бутылки выкинуть, тут как раз джип Иваныча выехал. Остановился, бибикает. Ну, стекла тонированные, не видно ничего, а кто может быть, кроме разве что Тогота. И точно.

Я дверцу отворил, на него уставился. Зрелище, надо сказать, презабавное. Представьте себе полутораметровую зеленую морковку на тонких ножках с тонкими ручками в огромных парусах гавайских трусов с разноцветными попугаями и корабликами. На голове козырек от солнца, глаз почти не видно, зато пасть – пещера сокровищ Аладдина.

– И что, – говорю, – случилось? Пожар на Кудыкиной горе?

Он на меня так посмотрел, ну словно не человек перед ним, а какая букашка-таракашка мелкая.

– Ладно, – говорит. – Давайте быстро переодевайтесь. В районе Плевли метеорит упал.

Мы с Иванычем переглянулись.

– И что?