Чтобы быстрее восполнить запасы, бункеровка началась, едва обосновались в гавани. При этом грузили только пришвартованные к бортам пароходов корабли. Прибывшие с угольщиками малайцы-грузчики под присмотром вахтенных офицеров и минимально необходимых, сменяемых каждые четыре часа, бригад из экипажей сновали тут и там. Всем остальным приказали «ОТДЫХАТЬ!».

Местных привлечь к погрузке так и не удалось, даже обещанием оставить им в качестве вознаграждения несколько трофейных ботов и баркасов. Со слов старосты, опасались репрессий после ухода русских. Явно кто-то провел «разъяснительную работу». Даже рыбу соглашались продавать только из свежего улова и только у дальних островов, чтобы не было видно с берега. Видимо, в селении имелись японские агенты. Прямо об этом не говорил никто, но по некоторым полунамекам было понятно.

Несмотря на несколько напряженную атмосферу, палаточный лагерь на берегу быстро заполнили русские моряки и офицеры, получившие приказом командующего двое суток на отдых. Это было совершенно неожиданно для всех. Получить среди войны два дня на курорте! Правда, абсолютно забыть о службе возможности все же не было. Те, кто оставался на кораблях, сменялись вахтами, так же как и вооруженная охрана лагеря, усиливавшаяся в ночное время. И все же это был курорт!

Боевое дежурство вокруг рейда посменно несли эсминцы и наблюдатели на прибрежных высоких горах. На остальных кораблях пары не разводили, поддерживая в рабочем состоянии только пародинамо и станции беспроволочного телеграфа. Находясь менее чем в пятистах милях от Цусимы, на принадлежащих Японской империи землях, российский Тихоокеанский флот чувствовал себя в относительной безопасности.

Два месяца, прошедшие после Цусимского сражения, за которые была проведена большая аналитическая работа по обобщению боевого опыта, а также наработки, полученные от экипажей интернированных «Дианы», «Аскольда» и «Цесаревича», позволили достаточно хорошо изучить тактические и технические возможности японского флота, и миф о его непобедимости и вездесущности полностью улетучился.

Отпечатанные во Владивостоке в большой спешке брошюры, с разбором всех боевых эпизодов, разошлись среди офицеров молниеносно и были зачитаны до дыр. Теперь все знали, что японца бить можно, и не раз видели, как это бывает, так что излишней подозрительностью никто уже не страдал, что позволяло полноценно отдыхать, когда это позволяла обстановка.

Правда, начала проявляться другая сторона такой информированности. Были отмечены случаи, когда эта уверенность переходила в беспечность, с малейшими проявлениями которой боролись беспощадно. Никакого шапкозакидательства сейчас русский флот себе позволить не мог. Одна ошибка могла свести на нет все последние успехи, поэтому цена каждого принимаемого решения была неимоверно высока.