– Я помогу тебе. – Михаил извлек нож из ножен.

– Себе помоги. – И расхохотался.

Такого жуткого смеха Мельникову не приходилось слышать.

– Сам сдохнешь. – Рохля вернул оружие в чехол.

– Не. Я же чертов кот. У меня, кха-кха, девять жизней. Я выберусь. Я всегда выбираюсь. А вот тебе, кх-а-а-а, сук-а-а-а! А, э, не помешало бы упасть тут, закрыть глаза и тихонечко подохнуть, – без запинок выговорил Кот, смотря на раны Михаила. – Кровь идет, мой друг. С ней вытечет вся твоя жизнь. Ты уже ходячий труп.

Артефакт на поясе постепенно угасал.

– Кот, я с радостью сдохну, но когда завершу начатое… Где мой факел?

– В… углу… Начатое? Комната.

– Не трать силы. Их у тебя почти не осталось. – Михаил тупо пялился на свои окровавленные ладони. Очень странно было видеть собственную кровь. В таких-то количествах.

– У меня еще есть шанс. Ты мне, похоже, ребра переломал своими пульками. А пара ран… и не такое переживал… дождусь своих и выберусь. А у тебя шансов нет, – сказал Кот и замолчал на долгую минуту. Потом продолжил: – Не найдя ничего, ты застрелишься. Они все стрелялись.

– Дождаться своих? «Анархистов»?

– Совсем тупой? «Анархистов», считай, больше нет. «Удара», считай, больше нет. Всех вас больше нет, – скривился. – Скоро мы установим свой контроль. Спасем мир от Зоны.

– Кукуха поехала.

– У кого из нас двоих?

* * *

Сквозняк срывал волосы с головы. Шелушил кожу.

Радиация не имеет ни запаха, ни вкуса. Она убивает тебя незаметно.

Под ногами хрустели стекла противогазов. К подошвам цеплялось тряпье.

Множество дверей.

«И какую выбрать? Сил почти нет. Жизнь вытекает медленно, но верно, как и говорил Кот. С каждой разбившейся об плитку капелькой кровь».