Первым полез Дейм. Парня чуть ли не разрывало от любопытства. Хочет, наверное, поглядеть, что же это там за существо, которое он не в состоянии почувствовать. Странно, конечно. Он ведь даже не освоился толком с теми способностями, которые раскрыл в нем этот проклятый мир, а уже удивляется, что где-то они не работают. Эдрих тоже хотел было последовать за ним, но я одернул его, напомнив, что из укрытия мы высовываемся только по одному. Он уселся обратно, показушно скорчив гримасу, которая, по его мнению, должна была выражать крайнюю степень недовольства. Дагор, этот шутник временами ведет себя как ребенок, даром, что на добрую сотню лет старше любого из нас. Хоть роботизированную няньку ему покупай.

Дейм долго вглядывался куда-то вдаль, а потом тяжело повалился обратно. Вид у него был крайне озадаченный.

— Не знаю, — тихо выдавил из себя он, — думаю, смерть была все-таки лучшим выходом из ситуации.

Следующим поднялся Эдрих. Он пробыл наверху совсем недолго, а затем снова присел, ехидно улыбаясь.

— Для тех, кто не в курсе, у этих костюмов есть возможность видео и фотосъемки, как и у ваших нейроинтерфейсов. Так что можно быстро все это дело заснять, а потом уже разглядывать сидя в укрытии.

Ага. А еще можно было бы использовать небольших дронов-наблюдателей, которые идут в каждом стандартном комплекте пехотинца. Вот только Бермут, сука одноглазая, нас ими не снабдил. Если мне удастся до него добраться, то, пожалуй, ему, в числе прочего, придется ответить и за это. Я, правда, тоже хорош. Мог же подумать о такой мелочи еще будучи в лагере. Но нет, блин, даже в голову не пришло. Ладно, идея Эдриха действительно неплоха, и на крайняк сойдет и она.

Теперь была моя очередь подниматься. Я чуть-чуть привстал, так, чтобы из-за укрытия выглядывала лишь половина визора, и окинул взглядом окрестности. Прокаженного удалось заметить почти сразу же. Он топтался совсем недалеко от нашего укрытия, в тени арки из полупрозрачных блестящих на солнце сот. Бедолага стоял ко мне полубоком и пялился на игру искр внутри странного образования, протянувшегося между обглоданными скелетами домов, что-то неразборчиво мыча. Его лицо покрывали крупные черные волдыри. Они чуть поблескивали и, казалось бы, вот-вот должны были прорваться, но этого почему-то не происходило. В этих отвратительных наростах была вся верхняя половина головы. Они-то и перекрывали чудовищу обзор, мешая видеть даже днем. Чуть ниже зиял провал рта, обрамленный цепочкой из коричневых, полусгнивших зубов. Языка как будто не было вовсе, а может он прилип к небу. Из уголка свисала белая ниточка вязкой слюны. Весь торс был покрыт черными пятнами. Некоторые из них вздулись, а другие уже успели лопнуть, и теперь из глубоких рваных ран на живот и ноги периодически капала черная вязкая субстанция, которую язык не поворачивался назвать кровью. Руки распухли и посинели. Обе кисти урода пока еще были на месте, но на обеих уже не хватало пальцев. На правой — только мизинца, а вот на левой остались лишь два из них. Ноги того, что когда-то было человеком, до колена прикрывали чудом сохранившиеся обрывки штанов, а ниже шло сплошное месиво из крови, гноя, лопнувших волдырей и обрывков мяса.