Голоса с каждой минутой становились настойчивее. Теперь я отчетливо видел, что они лились, тянулись к моей голове из подмигивающих черных провалов окон. А те… Были будто живые. То закрывались, то открывались, словно живые глаза. Черные бездонные глаза. У некоторых веки срастались, образовывая монолитную стальную поверхность, другие наоборот, расширялись, обнажая маслянисто-поблескивающее нутро.

Затем была площадь с извивающимся фонтаном. Его каменный бортик, некогда бывший круглым, теперь вытянулся в длинную серо-зеленую змею с небольшим углублением по центру. Вытянулся и неспешно ползал по кругу, то и дело вертя неким подобием каменной головы, безглазой и безротой, в разные стороны. На нас существо не обратило никакого внимания. Лишь на мгновение остановилось, чуть раскрыв свою спину и выпустив новую порцию серебристо-желтых голосов, которые в следующее мгновение окутали нас. Они пронизывали тело насквозь, проникали в самые отдаленные уголки воспоминаний. А еще сладко пахли. Их запах напоминал духи Ани. Ани… Кто это? Какое-то существо. Близкое мне. Но не тут. В другой жизни. Теперь есть лишь голоса. Они — самое ценное. Надо запоминать их. Записывать. Чтобы потом воспроизводить. Но нет. Не получается. Места не хватит. Надо очиститься. Забыть… Чтобы ответить. Очистить… Дагор… Воспоминания начинали проноситься перед глазами, медленно растворяясь в сером небытии. Голова трещала, неохотно отдавая их, но холодные цепкие пальцы голосов вырывали некогда образы с кусками серого, кровоточащего мяса. Все ради освобождения.

Перед глазами снова всплыло знакомое лицо. Женское. Кажется когда-то я знал её имя. А мозг отчаянно хватался за это воспоминание, не желая его отдавать. Постепенно картинка становилась все четче… Вокруг женщины… девушки возникал какой-то до боли знакомый бар с пухлым и немного косоглазым барменом.

— Извини, это я виновата, — внезапно сказала девушка, отведя взгляд в сторону. — Пришлось полностью прочистить память твоего импланта. Эти Директоратские шавки успели запустить к тебе вирус-шпион, который выдал бы…

Картинка начала таять, медленно, неотвратимо растворяясь в серо-зеленом мареве, окутывавшем пустынную улицу. Растекаться между мрачными силуэтами небоскребов, которые словно деревья на холодном осеннем ветру, качались из стороны в сторону. Я не хотел отпускать это воспоминание. Не хотел забывать… ее? Кого? Кажется… звали ее Ани… Да, вроде Ани.

Я отчаянно зацепился за это воспоминание, но оно продолжало медленно растворяться. Ускальзывать в небытие. И тут меня разобрала злость. Отчаянная, веселая злость. Суки! Я не отдам вам свою личность. И не дам в ней копаться, как не дал нашему проводнику. Идите в жопу и засуньте свои голоса себе в пасти, глаза, да, Дагор, куда хотите.