По-прежнему улыбаясь, он сделал положенные по протоколу восемь шагов, оглядел помещение и устремил взгляд вперед. Святилище было окружено стенами из зеленого хрусталя, само помещение было небольшим, не более двадцати метров в длину, и имело овальную форму. Теплые лучи золотистого тандалурского солнца проникали в комнату через единственное окно. Желтые отсветы создавали круглый сияющий нимб прямо над головой Макки. Яркий свет падал на пожилого говачина, сидящего на собако-кресле, подогнанном под широкое туловище и перепончатые конечности. По правую руку от говачина стоял деревянный резной стол на витой ножке. На столе находился лишь один предмет: блекло-синий металлический ящик длиной около пятнадцати сантиметров, шириной десять и высотой шесть сантиметров. Позади стола, склонившись в ритуальной позе, стоял урив в красной мантии. Боевая мандибула была спрятана в нижних складках лицевой щели.
Открытие сильно обеспокоило Макки. Билдун не предупредил его о присутствии уривов на Тандалуре, которое было печальным указанием на то, что говачины стали больше склонны к особому роду насилия: уривы никогда не танцевали ради удовольствия, все их пляски были плясками смерти. Здесь же стояла самая опасная разновидность урива – женщина-урив, ее можно было распознать по карманам позади челюстей. Где-то поблизости должны находиться два самца из триады размножения. Уривы никогда не покидают родные планеты в одиночестве.
Макки поймал себя на том, что перестал улыбаться. Эти чертовы говачины! Они прекрасно понимали, какое впечатление произведет на него женщина-урив. За пределами Бюро необходимо было избегать обидных и оскорбительных замечаний в отношении уривов. Кроме того, члены триад периодически менялись, и уривы создавали громадные семьи, а оскорбить одного ее члена означало оскорбить всю семью.
Эти размышления не способствовали избавлению от холодка, пробежавшего по спине Макки при виде синего ящичка, стоявшего на вращающемся столе. Макки пока не знал название филума этих говачинов, но знал, зачем нужен ящик. Теперь список вариантов сократился.
– Я знаю вас, Макки, – сказал старый говачин.
Говорил он на общепринятом галакте, но с отчетливым акцентом, что свидетельствовало о том, что этот говачин редко покидал свою планету. Левой рукой он указал на белое собако-кресло, стоящее справа от стола с ящиком, – в поле досягаемости для смертоносных челюстей женщины-урива.