Издав булькающий звук, Парандо сложился пополам и рухнул под скамью.
Брой, заметив гримасу гнева, исказившую лицо Макки, прикоснулся к синему ящичку, стоящему перед ним.
Теперь не только Брой знал, что в этой плоти живет именно Макки. Он, а не Джедрик. Те участники теневых сил, наблюдавшие эту сцену и способные думать, сделают соответствующие выводы, потому что не знают, насколько тесно переплетены Джедрик и Макки. Теневики понимали, что только Макки мог знать подноготную Парандо. Они быстро осознали свою ошибку. Значит, перед ними на арене именно Макки. Вывод мог быть только один.
Макки воспользовался помощью калебана!
Они боялись калебанов.
До его слуха донесся ропот одобрения с трибун. Они приняли его, как легума, согласившись с его аргументами. Такой судья заслуживал, чтобы его убили.
Арич создал прецедент. Макки с успехом развил его.
Оба нашли оправданный способ убить запятнанного судью, но акт, совершенный Макки, возвел говачинский прецедент в степень Конфедеративной юриспруденции. Компромисс, который привел к заключению Соглашения о разделении ответственности за дело, рассматриваемое на этой арене, станет теперь восприниматься говачинами как шаг к установлению приоритета говачинского Закона над законом Конфедерации сознающих.
Арич обернулся к скамье. Блеск в его глазах говорил о радости за говачинов, которые хоть что-то выиграли здесь для себя.
Макки отошел назад, к Цейланг. Он встал к ней лицом, как требовал протокол, обращаясь к суду:
– Билдун!
Молчание.
– Парандо!
Молчание.