– Так точно, товарищ маршал! – я вытянулся во фрунт, но горланить не стал.

– Посидите пока в кают-компании. Капитан на входе проводит.

– Благодарю, товарищ маршал!

Я выходил из начальственного кабинета с виду совершенно спокойный, но, несмотря на это, в голове у меня шумело. Что-то тут явно не так: интуиция об этом просто кричала. Пока недовольный капитан вёл меня в кают-компанию, я успел как следует оценить предчувствие со всех сторон и понять, что именно мне не понравилось. А ведь стоило подумать об этом раньше, анализируя информацию о личности главного космонавта Советского Союза! Ведь что было известно о Гречко? Да почти ничего – и то, в основном, пропаганда.

Больше всего смущал аскетизм маршальской каюты. Человек, который практически жил на корабле и лично командовал флагманом во время боёв, жил в сраной стальной коробке с голыми стенами и матросской койкой, застеленной колючим одеялом. Я не видел мотива и подозревал самое плохое.

Ведь у тех, кто оказался замешан в заговоре, цели были самые что ни есть ясные и низменные. У «Лебедей» – государственные контракты и сопутствующие этому деньги и влияние. У депутатов – они же, плюс кое-какие дефицитные блага. У Захарова – сын и место в Генштабе, подальше от боёв. А у Гречко таких шкурных интересов не прослеживалось, следовательно, либо генерал мне наглейшим образом соврал, либо всё было очень плохо – и маршал присоединился к заговору по каким-то идейным соображениям. Или вообще его возглавлял.

Что мне предстояло с этим делать, ещё нужно было решить.

В кают-компании я нашёл удивительный островок уюта посреди серой стали и острых углов. Столики под белыми скатертями, на стенах – настоящие обои и репродукции картин: в основном, сельские пейзажи, изображавшие колхозников за работой, в вазах – искусственные цветы. Впечатление портили только два транспаранта – огромные полотнища, на которых было написано: «Наше дело правое! Враг будет разбит!» и «Развивайте свиноводство!» Последнему лозунгу я улыбнулся, как старому знакомому. Тут можно было поесть, и я хотел этим воспользоваться, но стеклянные витрины пустовали, а лопоухий матрос, стоявший на раздаче, сказал, что пока не время: офицеры уже позавтракали, а обед пока не готов.

Стоило мне разместиться за одним из столиков с отвоёванным у матроса гранёным стаканом безбожно разведённого чая, как в кают-компанию вошли два мичмана – полный низкий и высокий тощий. Вдвоём они напоминали ставшую легендарной Булычёвскую парочку – Крыса и Весельчака У. Они о чём-то тихо говорили, скользнули по мне взглядом и направились к матросу за стойкой, вернувшись со стаканами чая и блюдцами, на которых лежали сосиски в тесте: у худого – две, а у толстого – одна. Подобное распределение показалось мне забавным.