Эта мысль о последнем, хоть сколько-нибудь значимом поступке вселяла надежду и давала силы бороться. Ублюдок отравил меня. Что же, фокус с противоядием в виде парфюма – отличная придумка. Пока Октябрь находится рядом, действие токсина замедляется, а как только уходит, исчезает и сдерживающий фактор. Не знаю, как он все придумал и за счет чего реализовал, но эффект неоспорим.

Железное алиби и отсутствие тягостного созерцания угасающей жизни.

Напоследок он провел какие-то манипуляции с телевизором, протер свой смартфон влажной салфеткой и положил его на диван так, чтобы камера смотрела точно на меня. Для Октября Адама Ласки больше не существовало. Он делал все так, словно я уже умер, хотя к этому, по правде сказать, я был близок…

Не помню, как именно Октябрь вышел из дома, но, когда шаги стихли, я начал считать. «Раз, два, три…» – звучало в голове. Алиса. Она не видела меня и продолжала сидеть молча, глядя на невидимый экран. Кровь больше не капала с кончиков пальцев. Что за механизм придумал Октябрь, чтобы мучить сидящего в кресле человека, оставалось только гадать…

О чем она сейчас думала? Что видела перед собой? Может, ее мысли занимал Адам Ласка? Может, кто-то еще? 390… 391… 392… 393… Я бы многое отдал, чтобы еще раз увидеть ее, прикоснуться к теплой коже, вдохнуть ее вечерний запах… Девочка моя… Али. Мне вспомнилось, как звала ее мать, высунувшись из окна в задней части дома. Эли… Эли! Алиса, моя милая девочка, моя далекая женщина. Ты будешь жить без меня… 501, 502…

Алиса, женщина, о которой я мог ничего не знать, если бы остался в России, если бы выбрал дом на соседней улице, если бы… Если бы… 541, 542. Я останусь всего лишь эпизодом, приятным воспоминанием в ее жизни, которое с годами поблекнет, растворится в бледности дней.

Грудь потяжелела и все труднее впускала ставший тягучим воздух. С улицы доносился стрекот моторов, быстро утихающий где-то за домами. Я хотел позвать ее, но понял, что язык уже не подчиняется приказам. Алиса смотрела, не отрываясь, на мерцающий экран, продолжая тянуть подбородок вперед, подальше от ошейника.

Октябрь дрессировал своих жертв электричеством. Если Алиса отводила взгляд в сторону, то тут же получала удар током. Он, по-видимому, был не очень сильный, но достаточный для создания болезненных ощущений. Как именно работала эта система кнута и пряника, оставалось только гадать, однако она работала. Если учесть, что такой воспитательный процесс повторяется неделями, то нелегко догадаться: попавшие в сети Октября рано или поздно сдаются. Он приручает их и одновременно подавляет, превращая в послушных рабынь.