2115… Дверь, которую было сложно разглядеть за книжным шкафом, открылась, и в комнату вошел он.

«Две тысячи сто пятнадцать», – повторил я еще раз. Ему потребовалось чуть больше получаса, чтобы добраться до дома. Полчаса. Для этой поры в Лос-Анджелесе с его километровыми пробками – сущий пустяк. Он должен жить где-то рядом. Если проанализировать дорожный трафик, то можно выяснить все места, куда он мог добраться за это время, если только он не заехал по дороге в магазин или просто не остановился на заправке.

Октябрь прикрыл за собой дверь, обошел кресло и посмотрел на Алису, как скульптор, оценивающий проделанную работу. То, как он прикоснулся к подбородку Алисы, как расправил ей волосы, заложив выбившуюся прядь за ухо, говорило об опыте в проведении данной процедуры. Октябрь одобрительно похлопал ее по щеке и, повернувшись к невидимому мне экрану, нахмурился.

– Ты еще жив, Адам? – прищурившись, поинтересовался Октябрь, вглядываясь в экран справа от камеры. – Тебя не видно, а жаль, я думал, Алиса будет лицезреть, как ты покидаешь наш грешный мирок.

Он вновь повернулся к ней, не распрямляя спины.

– Алиса, там Адам, поздоровайся с ним! – попросил Октябрь.

Алиса испуганно моргнула, словно осмысливая сказанное, затем подняла руку и еле заметно качнула открытой ладонью.

– Привет, Адам, – проговорила она чуть слышно.

– Не знаю, как тебе, Адам, но мне она чертовски нравится, – продолжил Октябрь. – Уверен, что ты со мной согласен. Видел твои снимки в компьютере. Ты, наверное, без ума от нее, раз хранил их столько лет, а? Какие планы, какие черты… Можно сосчитать каждую ресничку, рассмотреть мельчайшие детали. Сколько раз ты делал это? Сто? Тысячу? Уверен, что угадал! Я таких, как ты, знаю. Слишком интеллигентен, чтобы идти напролом, слишком прямолинеен, чтобы быть последовательным. У тебя был шанс, я уверен, но ты его упустил, старик. Нобелевский лауреат по физике, влюбленный в шлюшку из Пасадены… Чем не сюжет для Голливуда?

Я смотрел на Алису, на ее бесстрастное лицо с застывшей маской страха. Смысл слов если и доходил до нее, то был не так уж важен. Когда предстоит бороться за жизнь, рассуждения о чувствах кажутся нелепыми. По крайней мере, для нее все выглядело именно так. Она уже определила для себя стратегию поведения с Октябрем, и теперь ничто иное не волновало Алису. Она хотела выжить.

– Ладно, не знаю, жив ты или нет, а я, пожалуй, сделаю то, что ты, не сомневаюсь, мечтал сделать, но, увы, не судьба. Наслаждайся, Адам, пусть твои последние минуты будут приятными.

Октябрь встал на кресло, так что ноги Алисы оказались у него между ног. Послышался сдавленный кашель, и он, схватив ее за волосы, начал ритмично работать рукой. Она задыхалась, кашель вырывался из горла, но Октябрь не останавливался… Я хотел крикнуть, хотел, чтобы он знал, что на том или этом свете Адам Ласка жаждет убить лишь одного человека, его, но грудь больше не вздымалась. Экран телевизора моргнул, и в комнате стало темно… Веки сами поползли навстречу друг другу, звуки утихли, потом и вовсе исчезли, а вскоре в черную яму провалилось все… Я умер.