— На меня не рассчитывайте. У отца отпуск, и мы поедем, куда он скажет.
— Угу, ясно.
— А что, на Этне уже все пещеры открыты? — спросил Тони.
— Устами младенца… — важно произнес Алекс, поднимая указательный палец к небу.
— Ах ты!.. — Тони набросился на старшего брата с кулаками. Алекс, смеясь, уворачивался.
— Стол не своротите! — велел я, хватая тарелку с любимым лакомством, чтобы она ненароком не оказалась на полу. — Тони, ты лучше клубнику ешь. Алекс неисправим, нечего и пытаться.
После ужина я пошел забирать своего приемного сыночка. Синьор Адидже был огорчен тем, с каким восторгом Стратег бросился мне навстречу. Увы, у зверей я самая популярная личность, абсолютно вне конкуренции.
— Ну как он? Не очень хулиганил? — поинтересовался я.
— Нет, — покачал головой врач, — настоящий паинька. Ты его испортишь.
— А может, это он меня исправит, — парировал я.
— Ну разве что, — рассмеялся синьор Адидже. — Никаких болезней, никаких паразитов. Немного истощен. Только не перекорми. Знаю я вас, скормите животному все вкусности, до которых дотянетесь…
— Хорошо, — согласился я. Обещать доброму доктору другого лисенка я не стал: где я его возьму?
Вечером у костра и мы, и те ребята, что ходили разными маршрутами Озерного края, подбирали слова, стараясь описать то, что видели. Голографии не могут это передать, рассказ — тем более. Мучились все ужасно, а толку никакого. С тем же успехом каждый из нас мог бы просто сказать: «Я видел потрясающую красоту. Вот ее бледное отражение», — и предъявить кучу файлов с голограммами.
Незадолго до отбоя, хоронясь во тьме, как настоящие индейские разведчики, к нашему костру подобрались тигрята. Я схватил за шкирку того, кто дышал мне в ухо (боюсь я щекотки), и подтащил к свету — это оказался Луиджи.
— Ты уверен, что я уже перестал сердиться? — поинтересовался я серьезно.
— Ага! — подтвердил мальчишка.
— Наглый, как танк! — прокомментировал Алекс.
— Как очень дурно воспитанный танк, — уточнил я.
Луиджи надулся.
— Ты хоть что-нибудь понял? — Роберто перевел разговор в практическую плоскость.