Через пару минут Тони превратил оружие городской стражи в большой бесформенный тюк — чтобы вытащить из него хоть что-нибудь, потребуется немало времени. Отлично.
Всё, пора. Я велел стражникам взгромоздить на себя тела разбойников и этот неудобный тюк и маршировать в муниципалитет. Горе-вояки повиновались, и таким порядком мы добрались до центральной площади города.
Перепуганный нашим грозным видом мэр города вручил нам еще один увесистый мешочек с монетами и робко поинтересовался, не задержатся ли храбрые рыцари в городе для защиты от дракона и для обучения новобранцев.
Я отказался от этого заманчивого предложения, и мэр вздохнул, не знаю, чего было больше в его вздохе, разочарования или облегчения.
— Долго возимся, — сквозь зубы процедил Лео, когда мы оказались на улице и в свою очередь вздохнули с облегчением: нас не попытались задержать и в чем-нибудь обвинить (обычное дело в компьютерных игрушках). А кроме того, в здании так ужасно пахло, будто всех перебитых разбойников складывают там в штабеля и хранят вечно. Мы быстрым шагом отправились приобретать драконоборческое хозяйство.
— Ага, долго, — согласился я. — Лошадей продают за городом, недалеко от гномьей слободы, кстати.
— Чтобы можно было подковать заговоренными подковами? — ехидно поинтересовался Алекс.
— Наверное. Можно так и сделать, — предложил я.
— А от чего будем заговаривать? — поинтересовался Роберто.
— Э-э-э, — задумался я.
— От съедения волками, — предложил Тони.
— Подковы и так несъедобные, — с иронией заметил Лео.
— Да не подков! — возмутился малыш. — Лошадей!
— Мне это вообще не нравится, — заметил Гвидо, — мы все время занимаемся какой-то ерундой.
— Что ты имеешь в виду? — удивился Алекс.
— Ну, перед «Ночным боем» мы целый день собирали вещи… Перед походом с мальками — тоже часа два. Ну, тогда это было надо, я понимаю. И сейчас мы опять весь день дурью маемся.
— Начальнику штаба надоело быть начальником штаба, — констатировал Лео насмешливо, — на подвиги потянуло. Дракона надо задушить голыми руками, иначе какой же это подвиг?!
Гвидо покраснел и отвернулся.
— Ты не прав, братишка, — заметил я, –