– Значит, добром не пустишь?

– Странно слышать это слово в твоих устах – добром, – усмехнулся волхв. – Попробуй пройди.

Глаза Балабонова угрожающе вспыхнули, превратились в две черные дыры. Он судорожно натянул на лицо очки.

– Отойди в сторону, старик! Последний раз предупреждаю! Убивать я тебя не стану, превращу в слизняка!

– Попытайся, – пожал плечами Иннокентий.

Черный Вей оскалился, вытянул вперед руку, с пальцев сорвались дымные струи – пять и еще пять, но прянули они не к Иннокентию, а к плите Врат, всосались в воронку, исчезли. Иннокентий не успел отреагировать на змеиный бросок струй, хотя и понял, что это такое: Черный Вей выпустил своих слуг – мороков.

– Вот и все, – снова оскалился Балабонов. – Мои шустрики быстро догонят твоих посланцев и остановят. Ничего у вас не выйдет. А теперь прощай, старик!

Он быстрым движением сделал укол зонтиком, направляя острие в грудь волхва. С острия прянула извилистая зелено-фиолетовая молния, вонзилась… в подставленную ладонь с металлическим кругляшом Шри Янтры и – отразилась, как луч света от зеркала! Не ожидавший этого Балабонов с воплем отскочил в сторону, так как молния разряда вонзилась ему в левую руку и превратила ее в нечто похожее на гигантскую клешню рака.

Иннокентий, склонив голову к плечу, полюбовался на пляску противника, затем дотронулся пальцем до плиты с вихревой дырой в центре.

– Мракотворь, закройся!

С пальца на плиту стекла струйка золотого сияния, и плита задрожала, заходила ходуном как живая, задымилась и с визгом приобрела прежнюю форму с плоским изображением морды Зверя.

– Идиот! – завопил, брызгая слюной, Балабонов. – Я все равно открою модуль и выпущу Господина! Но ты этого не увидишь!

В то же мгновение в помещение начали вбегать парни в камуфляже и черных беретах, с ходу открывая огонь из автоматов по фигуре у постамента.

Какое-то время Иннокентий с удивительным проворством уклонялся от пуль, затем стал невидимым, и стрельба прекратилась. Но Балабонов взмахнул зонтиком, и фигура волхва проявилась призрачной вуалью в углу бункера. Бойцы «Стикса» снова начали стрелять.

Тогда Иннокентий закрылся заклинанием «кольчуги», одеваясь в ореол серебристого свечения, и пули начали рикошетировать, словно натыкались на гладкую кристаллическую глыбу. Послышались вскрики, ругань: кое-кто из оперативников Балабонова получил свои пули обратно. Одна из них сбила с его головы цилиндр.

– Прекратить! – рявкнул замминистра.

Стрельба стихла.

Иннокентий перестал светиться, встал перед плитой.