– Леон мертв! Кто вам дал право экспериментировать со «стрингом», я спрашиваю?!

– Да пошел ты! – пожал плечами Маттер с философской небрежностью. – Ты не фараон, а мы не твои рабы. Между прочим, эксперимент едва не сбросил эйнсоф в процесс вырождения, что вполне могло кончиться появлением черной дыры.

– Идиот! Развертка могла вообще загнать эйнсоф в потенциальную «яму» ваукуума, в микродыру!

– Но ведь этого не произошло? Чем это тебя не устраивает? Мы получили идеальный странный аттрактор…

Глаза Шаламова, черные, заполненные одними зрачками, метнули молнии.

Маттер отшатнулся, бледнея, схватился руками за горло, захрипел. Глаза его полезли на лоб. Легкие перестали дышать, воздух застрял в горле, сердце ксенопсихолога остановилось. Он откинулся на спинку кресла, конвульсивно дернулся несколько раз и затих. Глаза его начали стекленеть, руки разжались, упали на подлокотники.

Шаламов перевел бешеный взгляд на Ландсберга.

– Ты что, тоже идиот?! Как ты мог поддаться на уговоры этого предателя?! Неужели не понял, чем может закончиться ваш эксперимент?!

– Почему? Понял, – спокойно ответил бывший председатель СЭКОНа. – Я сам подал ему эту идею.

– Ты?! Зачем?!

Ландсберг усмехнулся бледными губами.

– Ты не поверишь. И не поймешь.

– Говори!

Ландсберг вздрогнул, но взгляда не отвел.

– Я прозрел.

– Что?! О чем ты говоришь?! О каком прозрении?!

– Я вдруг вспомнил, что я тоже человек. Аристарх был прав: мы сами решаем, быть ли нам людьми или превратиться в монстров. Вот я и решил попробовать остаться человеком.

– Аристарх?! Снова этот доморощенный Геракл встает у меня на пути! Ну, я его найду!

– Он сам тебя найдет.