– Что делать дальше, – пожал плечами Джума. – Выбор у нас небольшой, всего два варианта: либо остаться жить здесь, вместе с родственниками, если, конечно, князь примет нас в общину (Бояр кивнул: приму, мол), либо возвращаться в свое время и продолжать бороться, возрождать Сопротивление. Здесь мы черную силу вроде бы одолели, а там все еще продолжается черное время.

– Ты-то сам к какому варианту склоняешься?

Джума подумал.

– Честно? Я бы остался.

Ромашин посмотрел на Железовского:

– А ты?

– Я бы тоже остался, – мрачно пробасил Аристарх, – но мы не имеем права бросать в беде товарищей. Без нас Сопротивление прекратит существование. А это значит, что интрасенсы будут в конце концов уничтожены существующей властной системой.

– Есть еще один вариант, – рассеянно сказал Лондон.

Аристарх, прищурясь, глянул на Мальгина, как бы приглашая его присоединиться к дискуссии, но тот молчал, искоса поглядывая на молодых.

– Какой?

– Эйнсоф.

– Что ты хочешь сказать? – удивился Джума.

– Вы уже знаете, что эйнсоф является своеобразным перекрестком миров, узлом пересечения сотен или даже тысяч Ветвей Дендроконтинуума. Нырнув в него, мы можем отыскать матричный файл Земли, куда можно будет переселить всех изгнанных из этой Метавселенной.

– То есть ты предлагаешь нам стать Живущими-за-Пределами?

– Почему бы и нет?

Все одновременно посмотрели на продолжавших обниматься Дара и Дарью, вокруг которых вдруг просияла вуаль янтарно-золотистого света.

– Лучистое человечество… – тихо произнес Игнат Ромашин. – Четыреста лет назад о таком мечтал Циолковский…

– Не четыреста, а почти четыре тысячи лет.

– Смотря с чем сравнивать.

– Неважно.