– Работаем, – вздохнули операторы, в ушах которых звучала «песня» космоса: щелчки, свисты, скрипы, басовитое урчание, глухие хрипы и звоночки. Но все эти звуки не несли осмысленной информации, они принадлежали естественным процессам, происходящим в галактике.

Лишь на вторые сутки непрерывного бдения (спали по очереди) Кевин наконец расслышал знакомую капель радиомаяка, и «Непобедимый» помчался к невидимой ещё цели, находившейся «всего» в неделе пути, если идти со скоростью света.

Ждать столько не стали. Кевин рассчитал «струну», и спейсер неощутимой тенью прыгнул сквозь длинный сгусток пыли, внутри которого пряталось ядро будущей звезды, к источнику радиосигнала.

Квазиживая техника не подвела. Спейсер вышел из «струны» в двух тысячах километров от спасательного модуля, посылавшего во все стороны сигнал бедствия. «Непобедимый» отработал моторами и через полчаса подошёл к чечевице модуля вплотную.

– Захват! – скомандовал капитан Бренчкорт.

«Непобедимый» выбросил силовую «сеть», втащил модуль в недра корабля, где образовалась полость приёмного отсека. Через минуту стало известно, что обитатели модуля живы, хотя Роза Линдсей в данный момент жила лишь за счёт реанимационной камеры.

Маккена был суров и немногословен. Пожав руки членам экипажа «Непобедимого», он вернулся в модуль, забыв поблагодарить операторов и капитана за спасение. Впрочем, они не нуждались в благодарственных словоизлияниях, они выполняли свою работу.

Розу Линдсей перенесли из приёмного отсека в медицинский, и находившийся на борту спейсера реанимационный комплекс, управляемый инком класса Умник, приступил к диагностированию и лечению Розы. Он уже имел опыт подобного рода исследований, так как участвовал в лечении космолётчиков «Ра», поэтому в особых указаниях людей, живых врачей, не нуждался.

Прошли сутки.

Роза Линдсей пришла в себя.

Бренчкорт созвал видеосовещание, в котором принял участие капитан «Ра».

– Умник советует доставить больную в стационарную клинику, – сказал капитан «Непобедимого». – Но режим «струны» ей противопоказан.

– На «свете» мы будем добираться до Солнца тринадцать тысяч лет, – хмыкнул оператор-прима спейсера.

Все выжидательно замолчали.

Маккена тоже молчал. Решение принимал не он, но от него зависело качество принимаемого решения.

– Оставьте нас здесь, – проговорил он наконец.

Операторы, заключённые в коконы управления внутри императив-центра корабля, как косточки внутри апельсина, обменялись выразительными взглядами: они могли видеть друг друга через общий интерком.

– Коллега, это невозможно, – сказал Бренчкорт. – Я не имею права оставить вас здесь.