Никаких возражений не последовало. Мы с Колей молча выбрались из-за стола и стали одеваться, чтобы идти отрабатывать оставшийся час нашей смены. Пока одевались, договорились, что первым в течение получаса будет работать он, а я уже закончу нашу смену. Я вышел покурить на мостике между кунгами. Потом помог Маше перенести остатки супа в женский кунг и вернулся в наше жилище. Все ребята, кроме Валеры и Сергея, уже улеглись на свои спальные места, а они собирались ждать окончания нашей смены. Сняв тулуп, я удивлённо сказал:

– Малой, я просто тебя не узнаю! Ты же в кабине использовал каждую свободную минуту, чтобы поспать, а теперь нарушаешь свой главный принцип – солдат спит, служба идёт. Такого непринципиального Наташка разлюбит!

Он ухмыльнулся и ответил:

– Конечно, разлюбит, если мы будем жить, как в казарме, а они, как в институте благородных девиц. Ты, Батя, самой главной моей черты характера не знаешь – это огромная лень. Вот этому принципу я никогда не изменяю, а сон просто следствие. Поэтому и сейчас не ложусь – разденешься, а через полчаса снова одеваться. Вон Конь – это фанатичный трудоголик, каждую свободную минуту на ноутбуке что-то рассчитывает. Просто псих какой-то! От него Татьяна точно скоро сбежит!

Действительно, Валера, сидя за столом, уткнулся в свой ноутбук, и даже не слышал, что о нём говорят. Я подошёл к нему и заглянул на экран, там была нарисованная схема лопастей ветряка и какие-то расчёты. Помахав перед его глазами рукой и увидев, что он, наконец, взглянул на меня, я сказал:

– Ты что, забыл наш недавний разговор? Мы же договорились, что займёмся все вместе ветряком только в Баку, когда найдём топливо. Так что заканчивай. Лучше иди к Татьяне, может, она наставит тебя на путь истинный.

По взгляду Валеры было видно, что он наконец вернулся к действительности, но его ответ был всё равно связан с ветряком:

– Понимаешь, Батя, конечный результат, он совсем рядом, осталось совсем чуть-чуть. По-хорошему, чтобы грамотно всё рассчитать и по поводу лопастей, и стояка необходимы, конечно, Володя и Коля, но я пытаюсь пока сделать всё вчерновую, чтобы им потом было полегче.

Я похлопал его по плечу и обратился как к больному, ласково:

– Ну вот и чудненько! Ты сам всё прекрасно понимаешь! Сейчас сюда придет Николай, так ты его не жалей, а сразу и озадачь вопросом этих расчётов, пускай полчаса до окончания смены порешает эту задачку.

Посмотрев на часы, я увидел, что практически подошло время моей смены, поэтому не стал дальше вступать ни в какие разговоры, поспешно оделся и пошёл сменять Николая. На всякий случай с собой я захватил канистру с бензином, всё-таки без заправки, непрерывно снегоуборщик работал уже два с половиной часа. К моему приходу Коля уже срезал верхний, рыхлый слой снега и теперь еле-еле двигался на «Хонде», убирая более плотный слой. Ширину вырытой траншеи он, как мы и договаривались, держал три с половиной метра. Из нашего опыта, при такой ширине траншеи можно было снегомётом выбрасывать снег с глубины до четырёх метров. Увидев меня, он прекратил работать и еле слез с сиденья снегоуборщика. Двигался парень с трудом, борода была покрыта инеем, он настолько замёрз, что его фразу – «Как ты в-в-вовре-мя подо-ш-шёл» – я понял с трудом. Отправляя Колю греться в кунг, я тем не менее попросил: