— Позволь мне сейчас отдохнуть, Бруен,— еле прошептал Хайд между приступами кашля и одышки:— ...Отдохнуть... сейчас.

У Бруена опустились плечи, и он повернулся к двери, его бедро снова скрутило от боли. Снаружи на стульях сидели Посвященные, внимательно глядя на экран, вмонтированный в каменные стены коридора.

— Он умирает,— апатичным тоном сказал Бруен, покачнулся и ему пришлось опереться о холодные камни. Он прикрыл глаза, сознавая, что нужно делать. Слабость охватила его душу, оглушающая и опустошающая.

Посвященные разом кивнули, один сказал:

— Да, мне кажется, ему осталось всего несколько часов. Можем увеличить мощность насоса, но его легкие и так слишком изранены. Кровотечение теперь...

— А какие у него... сны?

Юная девушка, бросив взгляд на энцефалограф, ответила:

— Приятные, Магистр.

Бруен провел языком по стертым зубам:

— Тогда все хорошо,— с этими словами он прошел и повернул выключатель. Уставился на собственную руку, оцепеневший, от того, что натворил.

— Магистр? Этот выключатель...

— Да,— шепнул Магистр и переключил все внимание на энцефалограф.— Этот выключатель контролировал насос. Посмотри, как он счастлив, моя девочка! Посмотри, какие прекрасные сны ему снятся! Приятные вещи? Есть ли... лучший... лучший путь... из...— Экран монитора затуманился. Горячий комок застрял у него в горле.

Бруен едва ощутил тепло девичьей руки, которая коснулась его, чтобы повернуть к себе. Бесполезным звуком в его голове отразились ее слова, которые она сказала в комм. Он, не прячась, плакал, когда Мастер и Посвященные проносили его по бесконечным сквозным переходам, не помня, когда и как его уложили на носилки. У него больше никогда не будет возможности увидеть Хайда, своего лучшего друга, смеющимся, здоровым, сильным и молодым. О, каким замечательно молодым!

— Я старался изо всех сил для Претора, для моего отца,— объяснил Стаффа. Ему ничего не оставалось, как говорить. Безликие серые стены коробки давили на него со всех сторон. Время медленно ускользало в этой однообразной новой реальности, прерываемой только сном, разговорами и мыслями о вечном. Больше ничто не проникало в их замкнутый сиалоновыми стенками мир. Ни звука, ни малейшего внешнего звука. Время приостановилось, обратило жизнь в существование в бесконечной серости короба.

Кайла сидела в углу, завернувшись в серую накидку. Она с отсутствующим видом смотрела невидящим взглядом прямо перед собой, слушая Стаффу.

Стаффа помрачнел:

— После катастрофы, убившей моих родителей, у меня никого не осталось. Больше не было ни родных, ни просто знакомых. Претор нашел меня среди обломков разрушенного корабля и взял к себе. Он дал мне кров, еду и цель жизни. Он дал мне все.