О том, что будет дальше, мы заговаривали почти каждый день. Из бесед я давно уже знал, что здесь, в Руддергтоне наши тракты разойдутся. У нас даже появился своеобразный договор. Все мы обещали друг другу остановиться в одной таверне, и если дорога вновь поманит нас за собой — попрощаться с теми, кто остался, предварительно накормив товарищей ужином.

— Неужели приехали, — попытался Сабля еще раз. Никто не поддержал его желания поговорить. Моряки озирались по сторонам, впитывая в себя безопасность и жизнь. Каждый из них был богат. Каждый мог позволить себе немного побыть хозяином льдов.

Я вдруг вспомнил ту служанку из Приюта и почувствовал жар в теле. Жар и смущение. Желание повторить то, чему меня научила девушка с далекого севера, имя которой я уже забыл.

Длинная железная пристань, сияющая десятками направляющих огней, оказалась от нас справа. По ту сторону от нее чуть слышно тарахтели два шаппа, столь непохожие друг на друга, как олень и шаркун. Наш же корабль почти вплотную подошел к массивному пятипалубному экспедиционному гиганту, остановился, отполз чуть назад. Двигатели еще раз взвыли и притихли, тихо постукивая на холостом ходу.

— Приехали… — сказал Сабля, криво улыбнулся. Ему вдруг стало тоскливо. Три Гвоздя хлопнул товарища по плечу.

— В кабак?

— А то!

Так мы покинули «На крыльях ветра» и ступили на очищенный настил. Причалы находились на уровне второй палубы, даже чуть выше, выдаваясь на пару десятков ярдов от длинной пристани. Поэтому гильдейцы сноровисто прокинули дополнительные трапы, чтобы можно было подняться наверх, протянули поручни, закрепив их за специальные столбы на причале. Эти мостки между ледоходом и пристанью шатались на ветру так, что дух захватывало.

Знаете, в Руддергтоне даже на причалах бурлит жизнь. У сходов с кораблей ютятся будки с запотевшими стеклами. В этих тесных укрытиях ждут своего покупателя лоточники, радушно улыбаясь зевакам. Вдоль толстых бортиков высотой в ярд красуются товары — от выделанных шкур до диковинных сувениров. В воздухе витает чудный запах горячих настоек, сгоревшей энгу и конечно же рыбы. После долгих месяцев путешествия, после безлюдного и далекого Приюта, после кошмара «Звездочки» мы попали в мир благоденствия, счастья и радости.

Глупая улыбка не сходила с моего лица все то время, пока мы неспешно шли по пристани к выходу из порта. Светило солнце, мир пестрел разноцветными домами и покрытыми пушистым снегом крышами. Что еще я могу вспомнить о Руддергтоне? Ощущение уютного простора. Не безмолвной хмари без конца и края, когда нельзя различить линию горизонта, и не тесных, занесенных снегом улочек Снежной Шапки.