Маскировка сработала. Несколько раз нам попадались навстречу стражники, которые, вместо того чтобы обыскать нас цепкими взорами, лишь почтительно склоняли головы перед Тремя Гвоздями и Саблей. Пираты снисходительно кивали в ответ, тщательно скрывая злорадное ликование в душе.

Я же просто шел, опустив голову и размышляя о том, что буду делать дальше. В сердце зрела мрачная решимость. Все должно закончиться. Чем быстрее, тем лучше. У меня больше не осталось сил терпеть и ждать. План моих товарищей казался пустой потерей времени. Пока мы будем прятаться — кто знает, что случится с Фарри, Неприкасаемыми и Мертвецом. Ведь если разбираться в частностях — нашей вины ни в чем нет. Наемники напали первыми, и Буран с Торосом лишь защищались. Если копнуть поглубже, то выяснится связь охотников за удачей с черными капитанами, а враг врага всегда может рассчитывать на снисхождение. Мертвец тоже ни в чем не виноват, и может быть, он уже переговорил с кем-нибудь из Добрых и рассказал об истинной миссии.

Если ему, конечно, позволили это сделать… Но есть шанс. Есть шанс.

Путь до лифтовой платформы, у которой собирались люди для подъема на верхний уровень, прогнал дурные мысли и внушил надежду.

Когда скрипучие двери открылись на верхней палубе, где сквозь стекла на потолке вспыхивало небо Пустыни, я уже убедил себя в том, что все не так плохо, как мне казалось. Но потом мы вышли на освещенную множеством фонарей улицу, сверкающую от вымытой мостовой, и меня опять одолели сомнения. Чрезмерная уверенность в собственной правоте уже отправила в небытие Шона…

Изначально я хотел отыскать городскую ратушу и найти там Добрых. Рассказать кому-нибудь из местных владык правду о своем путешествии, показать ему компас, поведать о тех бедах, через которые прошли мои друзья, угодившие в застенок Барроухельма. Какое-то время это казалось хорошей идеей. И к моему стыду, я даже представил на миг странную картину: моих измученных друзей выводят на эшафот, составленный на центральной площади. Вокруг постамента собирается толпа и требует крови преступников. А потом появляюсь я, поднимаюсь наверх и обращаюсь к судье с трогательной речью, цепляющей за душу каждого человека на площади. Тишина отвечает мне, пристыженные жители Барроухельма опускают глаза, и судья освобождает Фарри, Бурана, Тороса и Мертвеца…

Как можно контролировать такие полеты фантазии? Иногда представляешь и думаешь о таком, что хочется вычистить свою память, вырезать те гнилые места в голове, из-за которых появляются такие мысли, даже явление которых уже постыдно.