— Гранаты?

— Есть пушечка бронзовая, аборигенская. С полгода назад нашли и приладили лафет. Камнями ворота или частокол на раз вышибаем. Но когда без дела, она стоит на заднем дворе.

— Ворота заперты?

— Открытые. Вот вернемся и закроем.

— Понятно. Закрыть лень.

— Так там двое и пулемет. Если ночью-то оно понятно, а днем-то чего? По дорожке метров сто, ширина метра четыре и ни единого кустика.

— Женщин где держите?

— Если не пользуют, то в сарае.

— А пользуют где?

— Дверь рядом. Борделем называем.

— Шаман, — послышался голос Ворота.

— Что случилось?

— Тут одна из баб — землянка.

— Я требую, чтобы меня немедленно освободили! Слышите! Немедленно! Вызовите ваше командование! Я этого так не оставлю!

Игорю даже интересно стало. Он вздернул на ноги пленника и, толкая его перед собой, направился к повозке, из которой то и дело порывалась выскочить весьма представительная особа. В смысле эффектная такая крашеная блондинка бальзаковского возраста. При более близком осмотре оказалось, что жизнь ее все же потрепала. Одежда истерзана. Вся левая сторона лица — один сплошной синяк.

— Сколько она у вас? — дернув скривившегося от боли бандита, спросил Игорь.

— Три дня.

— Вы ей что-нибудь объясняли?

— Да она не верит. Бешеная какая-то, — сквозь визг блондинки, уже добравшейся до Гаагского трибунала, ответил бандит.

— Понятно. Ну чего смотришь? Заткни ей рот, — кивнув на дебоширку, приказал Шаман Вороту.