– Нет.

– Далеко это?

– Рядом.

– Тогда пошли.

И мы двинулись вверх по бетонной лестнице. Так восходят на эшафот. Дурак! Боже, какой я дурак! Зачем нужно было снова включать телефоны? Конечно, по ним он и вычислил, где мы… что мы… Чертов прогресс!

Наверху нас ждала все та же убеленная светом фонарей асфальтовая пустыня, и побрели мы по ней не поймешь куда, сопровождаемые по пятам этой, прости господи, статуей Командора.

– Петя… – еле вылепил я губами. – Но у тебя же нет никаких документов… Он же нас поубивает…

– Сперва еще дойти надо… – так же неслышно отозвался он.

Мне стало дурно. Вдобавок откуда-то взявшийся ветерок тронул просвеченную фонарем листву, и тротуар под ногами поплыл. Меня пошатнуло. Только бы не упасть, только бы не упасть… Упаду – застрелит. И не услышит никто – пистолет наверняка с глушителем…

Я заставил себя выпрямиться, под ноги больше не глядел. Мы почти уже миновали особо темный перекресточек, когда откуда-то справа взвизгнули по асфальту автомобильные покрышки – и из шевелящейся переулочной светотени, наращивая скорость, вылетела черная «Приора» с тонированными стеклами.

Метнулись кто куда. Я споткнулся о бордюр, грянулся оземь, хотел вскочить, но тут послышались устрашающе тупой удар и повторный визг резины.

* * *

Прошло, наверное, секунд пять, не меньше, прежде чем я осознал, что вроде бы жив, не сбит, не переехан, – и посмел разъять веки. Ветер усиливался, листва клубилась вокруг фонарей, но даже в таком мельтешении света и тьмы картина пролеплялась вполне различимая. «Приору» развернуло, и теперь она косо перегораживала собой перекресток. Дверцы – настежь.

Меня подхватили под мышки, рывком поставили на ноги. Это, как выяснилось, был один из троицы абреков, возможно, тот, что полторы недели назад грозил мне бейсбольной битой. Двое поднимали и отряхивали Петю.

А в десятке метров неподвижно лежало большое серое тело. Бармалей.

– В машину! – скомандовал мой абрек, причем на сей раз без тени акцента.

Нас загрузили в салон, и «Приора», едва не вылетев при развороте на тротуар, рванула с места.

Сгустком мрака она минут пять плутала по каким-то дремучим переулкам, возможно, запутывая след. Мы с Петей пришибленно молчали. Абреки временами отрывисто переговаривались вполголоса, и, обратите внимание, не на тюркском, не на фарси – скорее уж на итальянском. Хотя не исключено, что это был эсперанто. Пару раз почудилось, будто в речи мелькнула фамилия Тахтамиров.

– Вы что, из Интерпола? – сипло спросил я.

– Нет, – ответил сидящий рядом. – Корпоративная служба безопасности.